Академия магии
Шрифт:
— Какой именно режим? — сухо осведомилась Фэрис.
Испанский посол внезапно вспомнил, с кем разговаривает. Он все еще пытался исправить свой дипломатический промах, когда оркестр закончил играть галоп.
После галопа настала очередь вальса. Король все еще приветствовал прибывающих гостей, но Фэрис не осталась без партнера, так как рядом с ней возник Тириан. Его учтивость не уступала невообразимой галантности испанского посла.
Фэрис вложила пальцы в руку Тириана, радуясь, что перчатки скрывают влажность ее ладоней.
Сначала они танцевали молча. Тириан был не таким искусным танцором, как Рид. Фэрис этому обрадовалась. Она не чувствовала себя готовой к показательным выступлениям. Прикосновение телохранителя так ее смущало, что она с трудом могла вспомнить движения танца.
— Я не вижу Джейн.
— Она ушла, чтобы заняться львами. Как только закончится этот танец, я проверю, как ее успехи. Когда все будет готово, я вернусь и подам вам сигнал.
— Шампанское.
— Да. Жаль, что у этой маски такие маленькие отверстия для глаз. Вас плохо видно.
Фэрис посмотрела вперед, куда они уверенно двигались в танце.
— Если вы плохо видите, как вы танцуете?
— Нет, не смотрите туда. — В приглушенном голосе Тириана звучала явственная командирская нотка. Когда удивленная Фэрис взглянула на его маску, он продолжал уже мягче: — Если мы будем смотреть, куда двигаемся, другие танцоры не уступят нам дорогу. А так они чувствуют наши намерения и дают нам пройти, не сознавая, что делают это.
— Значит, мы можем танцевать куда хотим, пока не выдаем своей слепоты. Это понятно. Я не стану смотреть вперед.
— Я тоже. — Тириан ответил так тихо, что она едва расслышала его слова.
Впервые в жизни Фэрис оказалась взрослой девушкой среди взрослых людей, которые собрались, чтобы повеселиться. Она, к своему изумлению, открыла, что на нее с удовольствием обращают внимание. И поэтому, несмотря на предстоящую ей сложную миссию, обнаружила, что ей нравится присутствовать на балу. Музыка увлекала ее от одного партнера к другому, и она танцевала, не глядя вперед.
Король заявил свои права на четвертый вальс. Не успела Фэрис согласиться, как услышала рядом с собой голос молодого человека.
— Прошу прощения, ваше величество, — произнес Иштван Грэлент у нее над ухом. — Умоляю, позвольте безумцу выразить вам свое почтение. — Он отвесил низкий грациозный поклон. Потом выпрямился и посмотрел ей в глаза. Фэрис увидела, что он, по крайней мере, на дюйм или два выше ее. Она уже так давно не смотрела ни на кого снизу вверх, что это ощущение ее испугало.
Стоящий рядом с ней король поднял руку. Со всех сторон к ним начали стягиваться стражники. Грэлент с интересом следил за их приближением.
— Вы собираетесь вышвырнуть меня сейчас? Я все гадал, когда вы это сделаете.
— Если вы дадите нам хоть малейший повод, молодой человек, то окажетесь в тюремной камере.
Темные глаза Грэлента вспыхнули.
— Моим славным безумным парням это не понравилось бы, а? Полагаю, мне следует вести себя хорошо.
Фэрис повернулась к королю.
— Можно я задам ему вопрос, перед тем как стражники уведут его?
— Конечно, — ответил король. Грэленту он сказал: — Если вы позволите себе хоть малейшую дерзость по отношению к этой даме, то мы с большим удовольствием заставим вас пожалеть об этом.
Грэлент склонил голову.
— Я бы никогда не позволил себе дерзости по отношению к моему истинному монарху — в буквальном или в переносном смысле.
Пока король это переваривал, Фэрис спросила:
— Почему вы выбрали английскую песню в качестве гимна вашей партии? Разве в Аравиле нет подходящих песен?
Казалось, Грэлент обрадовался вопросу.
— Том из Бедлама, ваше величество, фигура универсальная. Нам просто повезло, что мы узнали английский вариант этой песни от ученых, которые приехали собирать наш фольклор. Как это справедливо, что мы получили одну из их песен в обмен на множество наших.
Стражники окружили Грэлента. По знаку короля его увели; при этом он умудрился еще раз низко поклониться Фэрис.
Король остановил одного из стражников.
— Иди и скажи музыкантам, что мы хотим еще один вальс. Этот они уже почти доиграли.
Несмотря на свой костюм, во время танца он выглядел внушительно. Фэрис сделала ему комплимент.
— Не всякий монарх может рискнуть щеголять простотой, — ответил король самодовольно. — Представьте себе германского кайзера на маскараде. Он оделся бы самим собой, и ему не пришлось бы наряжаться для этого. Эти мундиры похожи на костюмы из настоящей комической оперы.
Фэрис не совсем понимала, чем отличается ярко-голубая визитка Джулиана от костюмов из настоящей комической оперы, но ответила как можно дипломатичнее.
— И все же в Арависе существует великое множество разных мундиров, и, я прошу прощения, некоторые из них словно взяты из реквизита настоящей комической оперы. Например, дворцовая стража. Что это за штука у них на шлеме? Похоже на швабру.
— Это совсем другое дело. Военные добиваются единообразия в одежде. Король должен носить то, что ему нравится. Нас беспокоит, что так много правителей не способны думать ни о чем более приятном, чем военный мундир.
— А вам нравится клятва Святого Франциска жить в нищете? Тогда вы действительно редкий правитель.
Король покровительственным тоном произнес:
— Это же маскарад. Неужели ваш костюм означает, что вы были бы рады закончить свою жизнь, как струйка дыма?
— Это другое. И я не король. Я не претендую на право носить то, что мне захочется.
Кажется, Джулиан не заметил насмешки в голосе Фэрис. Он крепче обнял ее и закружил в танце, наилучшим образом демонстрируя ее платье.