Академия нечисти
Шрифт:
А ректор теперь говорил очень строго:
– Иниран, твои блестящие успехи в учебе не дают тебе права нарушать дисциплину! Не в твоей ли комнате ночью был устроен настоящий бедлам? Не думаешь же ты, что можешь устраивать оргию? Или ты забыл, что оргии разрешены только в корпусе инкубов и суккубов? Вопросы риторические! Я ввожу новые правила – мы усилим контроль, а за каждое нарушение будет следовать наказание! С тебя и начнем, чтобы все присутствующие поняли, что мы не собираемся делать различий в столь важных вещах.
Итак, поступок Норы все же
Но Иниран неожиданно быстро поднял руку и махнул ею перед своим лицом. После чего прозвучал его голос:
– Не было никакой оргии, господин Шолле.
– Кто тебе разрешил снимать заклятие безмолвия?!
– А, нельзя было? – в голосе принца я точно расслышала улыбку. – Простите, не понял. Но раз уж я все равно могу говорить, так скажу – не было никакой оргии. Комендант что-то перепутал. Я крепко спал всю ночь.
С другого конца зала вскочил комендант с весьма возмущенным видом. Он, наверное, собирался возразить, но сказать так ничего и не смог. Ректор не посчитал важным выслушать работника академии, и без того веря ему, а снова обратился к Инирану. В его тоне при этом прозвучал неприкрытый сарказм:
– Иниран, ты же понимаешь, что я могу допросить тебя с помощью магии? И тогда ты расскажешь и про то, что там произошло, и про всех, кто в твоей комнате присутствовал. Чтобы уж не одному отдуваться с наказанием.
И принц ответил ему точно на той же ноте:
– Господин Шолле, вы же понимаете, что моя ментальная защита непроницаема? Я очень хотел бы вам помочь в этом расследовании, но она включается непроизвольно. Как жаль, что я не могу открыть имена своих сообщников, которые тоже крепко спали всю ночь, – и ехидно развел руками. Даже непосвященным стало понятно, что он виновен.
Его друзья наклонились – похоже, бесшумно смеялись. Я же сгорала от двояких чувств: бесконечной любви к этому наглецу и осознанием, что такой наглец будто провоцирует ректора на решительные действия. И господин Шолле не ударил в грязь лицом:
– Понимаю, – он широко улыбнулся. – А заодно думаю, что ты и без помощи справишься с наказанием. Это пойдет на пользу твоему высокомерию. Иниран, в течение недели ты после ужина моешь полы в столовой. Поможем нашим доблестным сотрудникам твоими ручками, верно?
И Иниран не ответил. Лишь слегка опустил голову. Наверное, собирался сначала что-то съязвить, но сдержался, чтобы не получить еще больше. Или признавал за ректором право на такие решения. Тишина звенела, но взгляды студентов стали встревоженными. Если уж королевского сыночка не побоялись на кухню отправить, то остальным вообще спуска не будет. Продолжали улыбаться только инкубы – бесы разберут, что им вообще способно испортить настроение!
И ректор добавил напоследок:
– А если я услышу хоть одну жалобу на тебя, то наказание увеличится вдвое. И так всякий раз – при каждой новой жалобе, – ректор окинул тем же строгим взглядом всю аудиторию: – Это касается любого злостного нарушителя правил. В моем черном списке не только Иниран, я ваши прошлые заслуги не забыл. Ужесточение правил пойдет на пользу – вам для воспитания, порядочным студентом – для спокойной жизни.
Анаэль вскинул ручки и почти бесшумно захлопал. К нему присоединились остальные эльфы – все, как один, с прямыми спинками изящно аплодировали ректору. Но их радость легко объяснялась. Сложно было представить любого из них за пакостями другим, а с их самолюбием вряд ли кто-то позабыл издевательства на посвящении. И даже ректор не сдержал от их забавного одобрения улыбки, но закончил уверенным:
– И еще одно: инкубам и суккубам отныне запрещается готовиться к домашним заданиям в публичных местах! У вас для этого спальни оборудованы по последнему слову наших сексологов!
Инкубы и суккубы даже после этого улыбаться не перестали – ничего их не берет! Зато Янош вдруг вытянулся вверх, неестественно выпрямляя спину, поднял руки и тоже начал хлопать одними пальчиками, в точности подражая эльфам. Его факультет, сжимаясь от беззвучного смеха, поддержал. Несколько человек с колдовского лбами упали на руки и затряслись. Смех одного Инирана прозвучал открыто и громко. Но ректор на демонов не разозлился:
– Притворяйтесь, что вам все равно, дорогие мои. А у меня целый список дел для нарушителей – никто в обиде не останется. Особенно сотрудники.
Выходя из зала, когда уже заклятие безмолвия было снято, а шум снова оглушал, я могла думать только об одном: интересно, ректор на самом деле не знал, что ночью пострадавшей была именно я? Не хотел акцентировать на этом внимание? Тогда спасибо ему. Или все же не был в курсе? Но тогда почему вдруг именно это происшествие стало последней каплей в его терпении?
В коридоре меня догнали и тронули пальцами за локоть. Я развернулась и от неожиданности резко отшатнулась. А душа только от невинного прикосновения затянула песню, от которой защипало глаза. Иниран стоял передо мной и улыбался – а улыбаться он и без заклинания умеет так, что внутренности выворачивает.
Жутко захотелось положить ладони ему на грудь. Не знаю зачем. Просто положить, закрыть глаза и почувствовать, как стучит его сердце. Сопротивляясь этому желанию, я опустила глаза пол, чтобы хоть как-то соображать:
– Иниран, сними заклятие, – почти жалобно попросила я, но с помощью всей силы воли заговорила увереннее: – Вы вдоволь посмеялись надо мной. Чего еще тебе и твоим приятелям надо?
– Посмеялись? – бархатно выдохнул он. – Мы еще даже не начинали смеяться.
Я скрипнула зубами, как если бы всерьез могла сейчас на него злиться. Зато это придало решимости:
– Сними! Или я пойду к ректору и пожалуюсь на тебя, как он и говорил!
Он ответил после паузы:
– Нет, не пожалуешься. У тебя высокая сопротивляемость, потому я сейчас и подошел. Но теперь уверен, на меня ты не пожалуешься.