Академия обольщения
Шрифт:
Алёна отстранилась, и разноцветная кучка белья упала на пол. Катя немедленно кинулась ее подбирать.
– Значит, Наташка для Шансона – номер один в мире… – повторила Алёна безмятежно. – А Шансон, интересно, знает, что он для нее – номер три в мире?
У Вовы стали большие глаза.
– Ты чо несешь, тетка? У тя чо, острый приступ климакса случился? «Скорую» вызвать?
– У тебя самого сейчас будет острый приступ климакса, придурок, – с тихой ненавистью произнесла Алёна. – «Скорую» сейчас тебе вызывать придется. Номер один в мире для Наташки был ты. Номер два – Петя с гипсом, который около Владимира с полки свалился. Помнишь? Ну а Шансон, легко посчитать, номер три.
Нижняя челюсть Вовы с грохотом ударилась об пол, а глаза Наташки выкатились из орбит.
– Она с ума сошла? – робко спросила Катя, глядя на Алёну.
– Она? – уточнила Алёна, показывая на Наташку, которая безуспешно пыталась вернуть на место выкатившиеся глаза. – Да нет, не сошла, просто считает от трех до трех тысяч.
Вова безуспешно пытался подобрать с пола свою челюсть, блея при этом:
– В-вы? Эт-то в-вы? Н-не м-мож…
Судя по всему, Наташка тоже уже узнала Алёну, однако выражала свой восторг от внезапной встречи молча. Лишилась дара речи от счастья? Случается, конечно…
– Шансон будет здесь через минуту, – сказала Алёна, глядя в окно на невысокого, очень широкоплечего и очень плотного мужчину лет пятидесяти, выглядевшего как качок начала девяностых годов минувшего столетия: кожаная куртка, штаны пузырями на коленях, бритая голова и покатые тяжелые плечи. Он неторопливо выбрался из плоского черного «Кадиллака BLS» и шел сейчас к двери магазина. В некотором отдалении следовали прибывшие на черном же «Хаммере» два бойца-удальца в офисных костюмах – надо полагать, охрана великого человека. – Так что быстренько – приз в студию! Приз-то здесь? В магазине? Или придется обращаться непосредственно к Шансону?
Теперь не только губы, но и глаза Наташки стали белыми от ужаса. Да и Вова выглядел на два с минусом.
– Вы не… – выдохнула Наташка слабо. – Я не… Там всего две с половиной тысячи… Я пятьсот взяла… надо было… срочно… Туфли, сумка… курточка…
«Я ванну пристроил, – вспомнила Алёна. – Одна побелка… купорос…»
– Ладно, черт с вами, давайте две с половиной, – вслух сказала она, решив не гневить судьбу, которая, как известно всем, жадных фраеров не любит.
– Вова, скорей! – взвизгнула Наташка, бывшая уже почти в невменяемом состоянии. – Неси!
Прозвенели в воздухе брошенные Наташкой ключи – видимо, от сейфа, – Вова телепортировался из торгового зала со скоростью Антона Городецкого, входящего в сумрак, и тотчас возник на прежнем месте с потертым почтовым конвертом в руке. Сунул его Алёне:
– Возьмите! Спрячьте скорей! И уходите!
Алёна, сама себя не узнавая, разворошила пальцами пакетик. Доверяй, но проверяй! Ишь ты, в самом деле плотная стопка зелененьких бумажек… Очень может быть, что тут две с половиной тысячи долларов. Так и быть, поверим на слово!
Звякнул колокольчик на двери. Вошел Шансон. Удивился:
– Вы что, еще работаете?
– Извините, – покаянно произнесла Алёна, – я слишком долго мерила свое белье. Ухожу, ухожу!
Затем сгребла с прилавка сине-черный комплект, бежевый комплект, голубой комплект, выигрышный алый, сунула все в пакет, туда же отправила конверт с деньгами и вылетела из магазина.
Перебежала дорогу и прыгнула в первое же такси, стоящее на площади Свободы.
– На Автозавод! – брякнула, что пришло в голову.
– Пятьсот рублей, – лапидарно информировал таксист.
– Поехали! – махнула рукой Алёна.
Нужно было немедленно исчезнуть от магазина. Вдруг субчики попытаются выследить, где она живет, чтобы отнять деньги? Надо замести следы.
Алёна вовсе не собиралась ехать на Автозавод. Сойдет где-нибудь на проспекте Ленина и вернется домой на маршрутке. Лучше на двух, с пересадкой, чтоб вернее запутать преследователей.
Хотя, пожалуй, никакой слежки не было. Она очень лихо смылась!
– Ну так что, поедешь, значит?
– А ты как думаешь? Ого!
– Сбыча мечт, ага?
– Вроде того.
– Я с тобой.
– Чего-о? Третий лишний!
– Я не верю этой тетке. Ты слишком уж от нее ошалел. Она тебя в бараний рог скрутит, и очень просто. Нужен кто-то рядом – с трезвым рассудком.
– Типа ты?
– А что? Ты возражаешь?
– Да нет…
– Скажи мне, ты все проверил? IP точно ее компа?
– Ага, ты меня еще что-нибудь спроси, спроси! Я тебе что, какой-нибудь эникейщик несчастный? Да тебя-то кто вообще учил! И ты меня начинаешь контролировать?
– Я тебя не контролирую. Я тебя охраняю. Если все будет ОК, я слиняю. Если нет… у тебя тылы прикрыты. И не спорь, я все равно поеду!
– А на чем?
– Ну угадай с трех раз.
– Ох, вставит он нам пистонов, если узнает…
– Значит, надо сделать так, чтобы он ничего не узнал. Во сколько ты завтра с ней встречаешься?
– В три часа дня.
– Отлично, мне очень удобно!
– Ну ладно… Все равно же не отвяжешься!
– Этта точна!
Сначала, добравшись наконец до дома, Алёна кое-что прятала. Потом – кое-что искала.
Прятала – свалившиеся с неба деньги. Искала – пистолет.
Первое было осуществить довольно просто. Имелся у нее в квартире один хитрый тайничок, устроенный вторым мужем за стенкой серванта… Если не знать, что она двойная, ни за что не догадаешься. Второй муж Алены был большой мастак на разные такие придумки. Конечно, если бы непосредственно он явился грабить квартиру бывшей супруги, он тотчас полез бы именно в сервант. Но поскольку упомянутый муж жил теперь припеваючи в столице нашей родины, работал в большом медиахолдинге, был женат на сестре директора этого холдинга, а про серенькую мышку Алёну и думать забыл, он вряд ли вернулся бы в Нижний Новгород и полез в упомянутый сервант. Посему Алёна могла быть спокойна относительно судьбы денег… настолько, насколько может быть спокоен относительно своей собственности каждый советский, то есть, извините, российский человек.