Академия относительности

Дало Лайа

— И как далеко ты готов зайти?

— Не знаю…

И никакой придури во взгляде, никакого притворства и деланной томности в словах. Неожиданно честный ответ и болезненно-искренний выдох:

— Пожалуйста…

А потом он опустил щиты, одновременно с этим проецируя эмоции и меня затопила волна смешанных чувств: тоска по несбыточному, любопытство, немного самоиронии, море упорства, щепотка уязвлённой гордости, и всё это щедро приправлено желанием, замешанным на отчаянной попытке избежать одиночества. Можно было бы сбросить его зов, вырваться из пут дурманящего желания, но зачем? Я знаю,

что это ничего не значит, он знает, что этим ничего не добьётся, так может и не стоит всё усложнять? Может как раньше, как было? Не с ним, но с сотнями других?

За первым поцелуем я потянулся сам, впился в жёсткий рот, заставляя его поддаться, раскрыться, впустить язык и позволить провести кончиком по зубам, погладить нёбо, чтобы тут же вновь сменить нежность на боль и грубо прихватить в укусе нижнюю губу. Вот теперь все чувства отошли на задний план, оставив лишь животное вожделение, жажду обладания и принадлежности. И обрывки мыслей диктующие простые решения.

Неудобно, недостаточно пространства для действий? Значит нужно подхватить под бёдра и бросить на соседний диван. Невозможно добраться до желаемого? Значит в Бездну вычурный камзол, к крэшшшу рубашку и тонкие штаны. Руки эльфа не менее проворно раздевают, убирая последние преграды, а потом кожа к коже, стон в рот, запрокинутая голова и дурман, что почти гасит сознание…

Очнулся я уже внутри крепко стиснутой задницы, от едва слышных поскуливаний и невнятных хрипов:

— Нууу… давай…

И пусть голова прояснилась, но отступать от начатого я не собирался, а вот хорошенько наказать зарвавшегося куратора стоило. Жёстко, во многом даже жестоко, без промедлений, без лишних сантиментов, но зато с полной отдачей и без раздумий. Болезненными рывками, стиснутыми зубами и перекошенным в крике ртом. Синяками на тонкой персиковой коже, золотистыми волосами в кулаке и запрокинутой головой. Засосами на шее, саднящей задницей и испачканным диванов. Именно этим для Камаэля стало его необдуманное решение подставиться. А еще слепящей вспышкой экстаза, в стократ сильнее от того, что была она совсем неожиданной, сквозь боль и сдавленные вскрики…

Остроухий пришёл в себя на удивление быстро. Перевернулся на бок, подпёр голову рукой, позволяя волосам спадать с дивана и почти касаться пола, взглянул на меня cо своей извечной ухмылкой и прошептал одними лишь губами:

— Доволен?

Сидя в кресле напротив, в одних наспех натянутых штанах, я уж точно не мог назвать себя довольным. Хотя нет, я же обещал не врать. Доволен. Сыт. Отомщён.

Камаэль поднялся, сдавлено выругался и поковылял, иначе не скажешь, в сторону скрытой за одним из гобеленов двери. Уже оттуда до меня донесся его голос:

— Здесь душ, чистые полотенца — присоединяйся, если хочешь.

Пару секунд поразмыслив о вариантах, я всё же отказался, решив, что хватит с меня и наброшенной рубашки — приведу себя в порядок уже в Военкаде. Спустя несколько минут, когда эта ушлая бестия вышла из ванной, понял, что не зря. Понял по слегка недовольной морде — никак надеялся на продолжение? Вот неугомонный… мазохист. Золотоволосый порылся в ящике своего огромного стола и с победным восклицанием вытащил на свет Богов небольшую коробочку.

Очень аккуратно усевшись обратно

на злополучный диван, он протянул её мне, откидывая крышку.

— Гномьи самокрутки? — удивленно спросил я.

— Самое то, после такого.

Не буду спорить. Ещё бы бокал виски, да Камаэль выпивку не очень жалует, но тут оказалось, что я ошибался. Жалует, но только по особым случаем. Как, например, после того как его выебали как последнюю шлюху.

— Ну а теперь, когда острый спермотоксикоз снят, можно поговорить и о серьёзном.

Сквозь сизый дым от последней затяжки, лицо эльфа казалось более мягким, словно углы сгладились, а акценты сменились. Обманчивый, обманчивый образ. Никогда не стоит забывать кто такой Камаэль. И что он может. А потому, глоток односолодового и всё внимание на начальника, ведь сейчас он надел именно эту маску.

— Дуэли с Самфарикхом прекратить, эти игры до добра не доведут.

— Но…

— Заткнись и слушай. Фар, как вы его называете, может и сам нарывается, но ты не понимаешь одного — за него та Магхзаны порвут тебя на много мелких инкубчиков. И будут правы. н Наследник.

— Я в курсе.

— Да ни пэхи ты не в курсе! Наследник у драконов означает немного не то, что и у других рас.

— И что же он означает?

— Что он один из немногих, кто может продолжить род. Не смотри так, будто не знаешь, что у драконов с этим проблемы.

— У всех магических…

— Ваши проблемы мелочи по сравнению с их. Думаешь почему они так отчаянно сношаются со всеми, кто попадается под… В общем, попадается? Меня в своё время заинтересовала с какого перепугу они набросились на ваш народ, словно секса не знали веками. Оказалось, всё до кошмарного просто — они в панике, в настоящей панике. Каждые десять лет рождаемость падает на 5–6% и так уже больше века. И когда они дорвались до тех, кто теоретически способен зачать от них, то решили компенсировать качество количеством — мол, чем больше попыток, тем выше вероятность.

— Я должен их пожалеть?

— Ты должен понять. Если когда-нибудь снова хочешь увидеть Юг владением Вауу…

Удивлённый возглас удалось сдержать с огромным трудом, а Камаэль кивнул, подтверждая сказанное:

— Да, да, Юг Вауу. Почти все понимают, что рано или поздно, но всё вернётся на круги своя. Даже драконы. Вот и стараются чешуйчатые воспользоваться шансом, пока есть возможность. И за это десятилетие открылась еще одна закономерность — чем старше дракон, тем меньше у него шанс зачать ребёнка. ечь не идёт о древних, те являются исключением из правила, но их так ничтожно мало, что целую расу это не спасёт. А они на грани. Вся раса в целом и правящая семья та Магхзанов в частности. Верно, вот мы и подходим к главному.

Эльф сделал паузу, прервавшись нa еще один глоток виски и долгую затяжку. Впрочем, скорее нагнетая ненужной драматичности. Ненужной, ибо я уже и сам догадался о том, о чём мне хотел поведать Папочка. И следующие слова только подтвердили мою мысль:

— Фар один из двух представителей правящей семьи, который может продолжить род.

— Кто второй? — напряженно спросил я.

Камаэль хмыкнул:

— Зришь в корень. Младший сын Главы Дома — Мастер Хашсифраказ, ну или Сиф, как его называет аэль.