Академия семи ветров. Добить дракона
Шрифт:
— А какое это имеет отношение к темной магии? — я неожиданно осознала, что обхватила руками подушку, на которой раньше лежали мои руки, и прижимаю ее к груди, будто пытаюсь за ней спрятаться.
И вообще мы оба развалились на диване как два недоросля, а не как уважаемая адептка и еще более уважаемый наставник.
А еще он со мной вдруг на “ты” и это воспринимается так… легко?
— Никакого, — дракон тепло усмехнулся и пожал плечами. — Как и следующий вопрос: почему сбежала?
— А потому что у нас с вами много общего, я тоже замуж не хочу! — я вздернула нос.
Дракон вдруг рассмеялся, запрокинув
А я окончательно смутилась собственных чувств. Мне нравилось, что он задает вопросы, нравилось придумывать ответы, нравилось сидеть на этом диване и просто разговаривать. И пункты! Пункты! Но…
Смущение было сильнее.
Я отложила подушку в сторону и выпрямилась.
— Спасибо, наставник Алвис, я могу идти?
— Идите, адептка Релей, — дракон смотрел на меня снизу вверх и выражение его глаз было настолько нечитаемым, что у меня в животе все скрутило напряжением, как хотелось снова подсмотреть, что он думает на самом деле. — Вы знаете, где меня найти, если у вас все же возникнут вопросы.
Уже закрыв за собой дверь, я застыла.
Это был намек?
Или нет?
Он все понял?
Или нет?
А-а-а-а!
Пойду побьюсь головой об подушку.
Ну и заодно досплю!
И не забыть капли, пока Беатрис не проснулась…
–
Библиотечный дракон — то есть, драконица — выглядела уютной, как плюшка. Эдакая добрая тетушка, с волосами цвета розового дерева, уложенными в пышный пучок, и округлыми формами. Тем не менее, даже мы, первовиточники, уже знали, что адепты опасаются ее не меньше, чем наставницу Адамину, а то и больше.
Яростная Алая сразу наносила провинившимся ответный удар, и тем успокаивалась, а вот мастер-библиотекарь Алруна помнила нарушителей до самого их выпуска из академии.
Ничего хорошего такая памятиливость мастера-библиотекаря, само собой, не приносила.
На мой взгляд, женщины-драконы в принципе были более опасными и в то же время более основательными, чем драконьи мужчины.
Дожидаясь, пока госпожа Алруна принесет наши книги из хранилища в читальный зал, я шепотом поделилась этой мыслью с друзьями.
— Совершенно верно, — появившаяся из-за стеллажей мастер-библиотекарь внезапно подтвердила мои слова, и опустила на стойку увесистую стопку книг. — Самцы-драконы крупнее, и, зачастую, сильнее самок что магически, что в физической силе, но опаснее, действительно, самки.
Я с удивлением и интересом отметила, что мастер-библиотекарь с легкостью говорит о своем виде как о самцах и самках, не находя ничего оскорбительного в сравнении с неразумными видами.
— Мы менее терпимы, более изворотливы и, зачастую, куда более агрессивны, чем самцы. Поэтому, адепты, в ваших же интересах соблюдать правила поведения в библиотеке, и не давать мне повода проявить эти неприятные, но необходимые для выживания видовые качества, — она мило улыбнулась, и исчезла за книжными шкафами.
Правила эти были просты и понятны: соблюдать тишину, не заходить в хранилище, с книгами обращаться бережно, не приносить в библиотеку еду.
С ними нас, адептов первого витка, мастер-библиотекарь Алруна ознакомила, как только мы впервые пришли в библиотеку за учебниками, и в конце своей короткой речи добавила со своей коронной приятной улыбкой:
— А с нарушителями у меня
И хотя розовая драконица выглядела выглядела дамой исключительно приятной во всех отношениях (до тех пор, пока её всё устраивало), никто из нас не пожелал тогда уточнить — какой именно.
Наставницей мастер-библиотекарь не являлась, так как никаких программных предметов не вела. Зато вела факультатив по библиотечному делу — исключительно добровольный, для энтузиастов. Его очень любили посещать артефакторы и зельевары.
Мне в библиотеке академии нравилось: пусть по-настоящему уникальных или просто редких экземпляров я в ней не нашла — да и то сказать, кто же доверит адептам, у которых в руках все горит, а у некоторых еще и рушится или окрашивается, уникальные или хотя б редкие экземпляры? Но зато читальный зал был просторным и светлым. Кое-где его делили на секции стеллажи, густо заставленные горшками с растениями, и это создавало ощущение уединенности. Возле каталога, на высокой тумбочке, красовался круглый аквариум, в котором обитала пучеглазая и пузатая рыбка с невзрачной чешуей и выступающей вперед зубастой нижней челюстью.
А стулья, стоящие вокруг квадратных столов, самые обычные, такие же, как в комнатах у адептов, покрывали шкуры. Меховые и чешуйчатые, мягкие, отлично выделанные. Виверньи, волчьи, горных баранов, какие-то совсем экзотические, которые опознать не удалось.
Охотничьи трофеи мастера-библиотекаря Алруны.
–
Сегодня в библиотеке было малолюдно (а также малодраконно), и мы устроились за давно облюбованным столом.
Вернее, стол-то был обычный, и даже не слишком удобный — самый близкий ко входу и стойке библиотекаря, постоянно на глазах. Но шкуры, покрывавшие стулья, были столь пушисты, мягки и восхитительны, что мы как-то единодушно постановили, что нам, с нашей подмоченной и подкрашенной репутацией, так даже лучше. Пусть госпожа Алруна видит, что мы сидим у нее перед носом, и не переживает, что мы что-то натворим.
Разложив письменные принадлежности и обложившись учебниками, мы старательно скрипели перьями, когда дверь в библиотеку открылась, впуская в библиотеку очередную группу адептом.
Я не обратила внимания на вошедших, увлекшись поиском подходящих примеров из книг: ну, адепты и адепты, группой и группой, эка невидаль. Мы вон вообще впятером, точно на нитку нанизанные, ходим.
И только когда раздались знакомые (можно даже добавить — “печально знакомые”) голоса, поняла, что в библиотеку пожаловал ловчий отряд.
— Этот труд есть в библиотеке моего отца, этот тоже, — благовоспитанно приглушив голос, комментировала каталожные карточки одна из претенденток.
Темные говорили исключительно между собой, но за нашим столом было слышно всё. И не знаю как прочим, но мне было так стыдно от услышанного, словно это я мой род столь дурно воспитал этих достойных дочерей древних родов, и остро и бессмысленно хотелось извиниться перед друзьями и объяснить, что мы не все такие.
— О, Тьма. Вы видели? Этот трактат еще во времена моего деда был признан антинаучной чушью, а его составитель совершенно заслуженно заклеймен шарлатаном, а здесь его предлагают к чтению как учебную литературу. Да уж… Вы правы, дорогая. "Сокровищница знаний" в этом заведении оставляет желать лучшего.