Академия семи ветров. Добить дракона
Шрифт:
— Потребуем, чтобы драконы немедленно открыли портал в Древо и доставим!
Наставница Маргрит, не принимая участия в высокоученом диспуте, выскользнула из спецхрана.
Когда она вернулась, почтенные целители все еще исследовали меня. И все еще спорили о диете.
Небрежно отодвинув локтем мешающего ей эль Фарреля, Маргрит шагнула ко мне, и протянула тарелку из столовой академии:
— Держи. Мы этим слабеньких драконят выхаживаем.
Содержимое тарелки подозрительно напоминало мелко нарубленное сырое мясо, смешанное с сырым яйцом. И, скорее всего, именно им и было.
Выглядело это кушанье, с позволения сказать, сомнительно.
Но как же соблазнительно оно пахло!
Рот непроизвольно наполнился слюной!
— Маргрит, вы что творите! — Возопил эльф.
— Целительница Маргрит, при всем почтении, вы сошли с ума!
— У пациентки еще не запустилась пищеварительная система!
— У пациентки случится заворот кишок!
Я, понимая, что сейчас у меня все отберут и заставят питаться бульонами и соком фрукта ши, торопливо зачерпнула еду ложкой и отправила ее в рот.
М-м-м! Пища королей!
— Случится заворот — вылечим, — хладнокровно отрезала наставница Маргрит, благослови ее Свет, небо и все великие сущности. — Сейчас важнее другое: накормить ребенка. Поверьте мне, я знаю, о чем говорю!
Я ела.
Семеро почтенных, именитых целителей внимали сему процессу в благоговейном молчании.
— Ну, как? — не выдержал напряжения целитель Ангус.
— Ве-ли-ко-леп-но! — Искренне ответила я. — Еще хочу!
— Больше пока не стоит, — с явным сожалением отозвалась Маргрит. — Подождем, как на твердую пищу отреагирует организм. Что-нибудь еще сказать хочешь?
Я прислушалась к себе.
Я задумалась.
Я вспомнила.
— Вы! — Сидя в ковчеге, я развернулась к эль Фаррелю. — Вы должны мне уши!
И злодейски расхохоталась.
Я нервно крутила пальцы, ожидая встречи с Алвисом. Мы не виделись с ним ужас сколько — почти четыре месяца: те три, что я лежала в ковчеге, меняясь из человека в… ну, может, конечно, в перспективе и в дракона, но пока что просто в чешуйчатого человека. А потом еще две недели меня держали взаперти, назвав это красивым словом “реабилитация”.
Первое время меня штормило, как зимнее море у берегов Тилбери: то мутило, то тошнило, то головокружило. Еще к старым, добрым симптомам, знакомым еще со времен злоупотребления магическими стимуляторами, добавились головные боли. Не так-то это просто, привыкать к новым органам чувств, к тому, что теперь привычные предметы воспринимаются непривычно. К тому, что цвет любимого платья видится совершенно не таким, каким я его помню, у еды теперь иной вкус, а стакан может лопнуть в руках, если немного отвлечься и сжать его чуточку покрепче
И ладно бы, только это — с такими переменами я бы легко сжилась, они — не такая уж и высокая цена за жизнь.
Но ведь к изменившимся старым ощущениям добавились новые, ранее неведомые! У магии внезапно появился вкус. “Верх” и “низ” сравнялись по значимости в восприятии с “вперед-назад” и “лево-право”. Что, конечно, абсолютно необходимо для крылатого существа — но совершенно, совершенно непривычно для меня. Возможность же ощущать вибрацию всем телом, безусловно, помогает драконам ориентироваться под землей и в воде, но как мне-то с ней справляться?
Когда меня первый раз вывернуло наизнанку в приступе рвоты, эль Фаррель с умным видом резюмировал:
— Сенсорная перегрузка!
Так и не простил мне ушей, гад злопамятный!
А эль Камиль погладил по спине, деликатно придерживая косу, и пообещал:
— Потерпите, Милдрит. Сейчас ощущения остры из-за новизны, но она пройдет и организм адаптируется.
Целитель Агнус из лучших побуждений сунул мне под нос нюхательную соль — и чуть не уронил в обморок: обоняние-то тоже обострилось.
Так что да, первая неделя в памяти отложилась, как одна мешанина из обследований, забора анализов (всех, какие господам целителям удалось только придумать, а фантазия у господ целителей изощренная) и приступов то тошноты, то головокружения, то головной боли.
Пару раз я даже теряла сознание, но потом научилась до обмороков дело не доводить: сразу предупреждала целителей, и они погружали меня в гасящий кокон, отдыхать в темноте, тишине и неподвижности.
Зато я отчетливо поняла, почему драконы почитают Небо.
Сложно не понять, ощутив эту бесконечную и бездонную громаду над собой. Не удивительно, что мощь этого ощущения довлела даже над драконами.
Потом стало легче. Целители более-менее изучили меня, разобрались с тем, что у них вышло и сумели придумать, как мне помочь: “приглушили” чувствительность новых органов чувств. Не навсегда, конечно, на время, с расчетом, что при мягком, постепенном нарастании чувствительности у меня будут все шансы освоиться с ними и принять.
И вот теперь, на исходе второй недели, целители постановили: всё. Можно рискнуть выпустить к людям!
…хотя, возможно, они просто от меня устали и решили перераспредилить нагрузку на большее количество персон.
Впрочем, как бы то ни было, целитель Ангус отправился писать письмо родителям — дескать, дщерь ваша жива и благополучна, только несколько чешуйчата, но это не заразно — а наставница Маргрит сообщила о том же Алвису.
И я, нервно покрываясь чешуей (пусть сразу видит, какая я теперь!) и столь же нервно убирая ее (а может, лучше приучать его постепенно?), ждала Ала в своей палате.