Академия воровского дозора
Шрифт:
– Получается, что так, – улыбнулся Арсений.
– Занятно!
Прозвенел звонок. Подняв трубку, полковник энергично заговорил:
– Петр Иванович, это тебя Приходько беспокоит, как ты там?
– Спасибо, Семен Иванович, все идет своим чередом. Если со службы не поперли, значит, еще нужен.
Выслушав эти слова, Приходько весело рассмеялся:
– В самую точку сказал. Что я тебе звоню, Корсунь ведь сейчас у тебя?
– Корсунь? Он подозревается в краже оружия из полицейской академии. Проводим совместные следственно-оперативные мероприятия.
– И как он?
– Пока
– Тут еще вот что, он проходит по одному нашему делу, связанному с ограблением Феоктистова…
– Читал о нем в газетах, весьма нашумевшее дело.
– Против Корсуня есть серьезные улики. Хочу отправить своего человека, чтобы он его допросил… Одобряешь?
– Не так все просто, сейчас подле него трется толпа адвокатов, настаивают, чтобы отпустили под залог. И у них есть на это серьезные основания. Против Корсуня ничего толком нет: сруб, в котором его задержали, принадлежит не ему, на оружии нет его отпечатков пальцев, семьдесят два часа до предъявления обвинения истекают уже завтра утром. Так что, если ничего не найдется, придется отпускать его под залог.
– Все так серьезно?..
– Более чем. Если твой человек хочет ему что-то предъявить, он должен поторопиться, в девять часов утра истекает срок его задержания. Оставь мы его в изоляторе хотя бы на полчаса, придется объясняться с прокуратурой.
– Да, я все понял.
Положив трубку, полковник Приходько хмуро посмотрел на майора. От дурного предчувствия у Хабакова похолодела селезенка.
– Слышал разговор?
– Да.
– Не все так просто с этим Корсунем. Сейчас адвокаты готовят процедуру его освобождения под залог. Давай по-быстрому лети в Красногорск! Ты должен успеть до его освобождения и предъявить ему обвинение, иначе нам его никогда не найти.
– Понял, товарищ полковник. Разрешите идти?
– Ступай!
«Кормушка» приоткрылась, и в проеме показалось гладко выбритое лицо надзирателя.
– Корсунь, будь готов, через пятнадцать минут на выход.
– Это на волю, что ли? Да мне и пяти минут хватит, – отозвался Иван Корсунь.
Дверца громко захлопнулась.
– Значит, откинулся? – оскалился бродяга с «погонялом» Рябой, сверкнув золотыми зубами.
– Получается, что так. Хотя загадывать рановато… Пока вольного воздуха не глотну, не поверю!
– Что будешь делать на воле? – продолжал допытываться Рябой.
За последние несколько дней они крепко сошлись. Теряя товарища, он испытывал горькое сожаление, но держался крепко, виду не подавал. Другие сидели молчком, с завистью посматривая на Корсуня. Бродяга из фартовых – едва появился в изоляторе, так к нему, словно к «золотому тельцу», чередой потянулись адвокаты. А копеечку эти «жрецы» хавают серьезную.
Особенно тяжело было первоходку Матвею, с «погонялом» Студент. До защиты диплома ему оставалось всего-то несколько месяцев. Рассчитывал устроиться на престижную работу, получать хорошие деньги и сполна оправдать надежды родителей. Но в ближайшие годы его ожидали шконка и хозяйственная пайка. Трагедия случилась во время драки с фанатами «Спартака». Ввязавшись в драку, он сбил противника на землю, отчего тот, ударившись затылком о камень, скончался через
Сейчас Студент смотрел на Корсуня с невероятной тоской, словно тот забирал у него последнюю надежду. А фартовый Корсунь продолжал хорохориться, много шутил и подтрунивал над своей удачливостью. Не справившись с накатившими переживаниями, Студент отвернулся к стене.
Раздав нажитое нехитрое арестантское добро и собрав щедрые напутствия, Корсунь готовился к уходу. Никогда прежде минуты не тянулись так медленно. А что, если они раздумали? Но вскоре дверь отомкнулась, тяжело громыхнув железом.
– Корсунь, на выход!
– Счастливо оставаться, бродяги! – пожелал Корсунь и вышел из камеры в коридор.
– К стене, – приказал надзиратель.
Корсунь послушно ткнулся лбом в каменную кладку, ощутив кожей многовековую прохладу, и услышал, как за спиной громыхнула затворяемая дверь, отделив его окончательно от сидельцев и еще более приблизив к свободе.
Зашагали по длинному коридору. Остановились перед оперативной частью, отгороженной от арестантской сплошной металлической дверью.
– Заходи, – открыл надзиратель дверь.
В комнате начальника оперативной части, хмурого на вид человека, кроме него самого, сидели еще трое: адвокат, не скрывавший своего торжества, и двое в штатском.
– Согласно определению суда, залог внесен. Формальности соблюдены. – Посмотрев на часы, начальник оперативной части добавил: – Через полчаса заканчивается семьдесят два часа с момента вынесения судебного решения.
– Я в курсе, – хмыкнул Корсунь.
– Везет тебе, Корсунь, – со вздохом произнес начальник оперативной части. – Сегодня будешь дома пить чай… Документы оформлены, выходишь под залог.
– Не буду.
– Чего не будешь?
– Чай не буду пить.
– Отчего так? – усмехнулся начальник оперативной части.
– Хотелось бы водки выпить. А то здесь у вас «сухой закон».
– Это мы ваше здоровье бережем. Смотри, не попадайся. В следующий раз выходить отсюда тебе будет посложнее. Все! Выпроваживайте его. Он уже не наш клиент, теперь о нем другие позаботятся. Сейчас только место занимает.
– Тогда, может, я без «дубака» пойду, – хмыкнул Корсунь. – Как-то не по себе делается, когда он в затылок дышит.
– Ничего, придется потерпеть, немного осталось. Процедура у нас такая. Надеюсь, ты на нас не в обиде?
– Какие могут быть обиды между своими, гражданин начальник? – бодро отозвался Корсунь. – Каждый из нас свою лямку тянет. Ладно, пойду, а то задержался уже.
Стены коридора были выкрашены в темно-зеленый цвет, который буквально резал глаза. Откуда-то из подвала потянуло плесенью. Еще один неприятный запах, который следовало пережить и более о нем не вспоминать. Странное дело, но с каждым шагом к свободе у него обострялось обоняние. Корсунь почувствовал даже запах кошачьей шерсти и совсем не удивился большому серому коту с разноцветными глазами, лениво вышедшему из дальнего кабинета. Правый глаз у животного был голубым, выглядел невероятно холодным, недоверчивым, но зато левый смотрел внимательно и очень понимающе. Равнодушно проводив Корсуня взглядом, кот изогнул пушистый хвост и старательно потерся о косяк.