Акция прикрытия
Шрифт:
Зажав фонарик в зубах, Влакос подобрался к стальной сигаре вплотную, нашел горловину топливного бака, отвинтил крышку. Взявшись за ручки, рывком повернул скутер на бок, керосин полился по корпусу, с тихим плеском стекая на бетонный пол. Еще рывок, горловина оказалась внизу и горючее хлынуло на бетон толстой струсй. Густые едкие пары мигом окутали контрразведчика, он задержал дыхание и принялся осторожно перебираться через стальную громаду двигателя, лихорадочно размышляя, есть ли в подметках ботинок гвозди и могут ли они высечь смертоносную искру...
Луч фонаря стал видимым, словно в клубах тумана, и мысли Влакоса приняли другое направление. Если лопнет лампочка... Он подавил желание нажать кнопку выключателя:
Так и шел спиной к двери, не чувствуя одеревеневших челюстей. Рот переполняла горькая слюна, она бежала по тонкому, похожему на взрыватель стержню фонарика и капала на одежду, сознание отстраненно фиксировало этот непорядок где-то на десятом плане: на первом бушевали клубы пламени и беспомощно корчилась в мучительных судорогах черная обугленная кукла... Влакосу казалось, что прошла вечность, прежде чем он оказался на улице, очень осторожно прикрыл за собой дверь и выключил фонарь, который уже не был похож на взрыватель.
«Повезло», – подумал он, глубоко вдыхая свежий морской воздух и сдерживая рвотный рефлекс, возникший то ли от керосиновых паров, то ли от пережитого страха.
Но на этом везение контрразведчика кончилось. Потому что не успевший протрезветь и окончательно обалдевший от нашествия нагло хозяйничающих на охраняемой им вилле людей Никон выскочил из темноты с выставленным вперед ножом. Влакос успел уклониться и отработанным приемом ударил нападающего в гортань. Тот бесформенным кулем рухнул на землю.
– Похоже, он мертв, – определил подбежавший Иорданидис. – Скверная история!
– Самооборона, – безуспешно пытаясь скрыть волнение, сказал контрразведчик. – Ты видишь, что у него в руке? Еще секунда, и мои кишки вывалились бы наружу!
– Верно. Но мы незаконно проникли на частную территорию. Значит, об обороне не может быть и речи... Не представляю, что писать в рапорте...
– Ничего! – холодно отрезал Влакос. – Иди туда, где стоял! Секунду помедлив, полицейский выполнил команду.
– Не представляю, как ты выпутаешься из этой истории, – бросил он через плечо.
Но контрразведчик хорошо знал, как выходить из сомнительных ситуаций. Оставшись один, он подтащил труп к краю причала и столкнул в воду. Раздался всплеск – и море сомкнулось над мертвецом. Проблема была разрешена.
Теперь следовало быстро убираться с опасного места.
Собранные данные оправдывают затраты времени и нервов. Лишь несчастный случай со сторожем портил настроение. Но в оперативной работе случаются подобные накладки.
Когда готовится специальная операция по ликвидации, то лучше, если исполнитель лично заинтересован в результате. Поэтому на операцию "Л" в Грецию утвердили майора Плеско. В свое время генерал Верлинов чуть не подвел майора под расстрел, теперь естественное человеческое желание поквитаться совпадало со служебным заданием, что гарантировало почти стопроцентный успех.
В последние годы операции "Л" проводились крайне редко, и начальник подотдела физических воздействий собирался в командировку словно в первый раз. Ему оформили настоящий служебный паспорт от Министерства внешней торговли, открыли месячную визу; военный атташе российского посольства забронировал гостиницу в Афинах и провел необходимую подготовительную работу.
Наибольшие затруднения возникли у Плеско с выбором инструмента. Он не знал условий операции, ориентироваться предстояло на месте, поэтому на всякий случай захватил универсальный набор. Винтовка СВД [20] с мощным оптическим прицелом и глушителем, «стрелка», работающая на ближней дистанции, три мины – магнитная шайба
20
СВД – снайперская винтовка Драгунова.
Будучи по натуре педантом, Плеско изучил фотографии приговоренного, описание его примет и привычек.
Ранним рейсом «Аэрофлота» из кишащего пассажирами «Шереметьева-2» вылетел на Афины маленький неприметный человечек с незапоминающимся морщинистым лицом, предъявивший на таможенном посту один довольно потертый чемоданчик с личными вещами. Основной багаж следовал отдельно.
Глава четвертая
Аслан Идигов проснулся с тяжелой головой и отвратительным, хотя и ставшим привычным, привкусом во рту. Последние три года он напивался почти каждый день, старики неодобрительно косились, но рты не раскрывали: в свободной Республике Ичкерия каждый делает что хочет. И что может. А национальный гвардеец может все, что хочет. Мулла, конечно, брюзжит про Коран, но Коран писали давно... К тому же там прямо сказано: Аллах милосерд и всепрощающ... А вчера и вовсе никакого греха: гуляли свадьбу младшего Хамзаева, а на свадьбе любой нормальный мужчина обязан выпить за мир в доме и здоровье молодых. Только самый отъявленный святоша не поднимет стакана. К счастью, таких в республике все меньше и меньше.
Аслан сел на широкой, со сбитым, давно не стиранным бельем кровати, осмотрелся. Спал он в измятом камуфляжном комбинезоне, не сняв высоких шнурованных ботинок. Жаль, не подвернулась вчера никакая баба! А невеста у этого сопляка ничего... Ну да посмотрим... Хамзаевы не сильно обрадовались, когда он заявился на торжество. Не потому, что незваным: в такой день любой односельчанин – желанный гость, а он даже дальний родственник. Это из-за прошлого... Чистоплюи! Тогда они в один голос твердили про опозоренную честь семьи. Если бы не новые времена – выставили бы с позором бывшего арестанта! Не посмотрели на богатые подарки – пригоршню колец, цепочек, кулонов... Хотя если бы не новые времена, он бы гнил заживо в Наурской колонии, разматывая двенадцатилетний срок, и даже не мечтал о свадьбах, камуфляже, оружии...
Автомат валялся на полу, под рукой. Закопченный ствол остро пах пороховым нагаром, магазин был пуст. Какая свадьба без стрельбы! Раньше, когда только захватили русские арсеналы, к продаваемому автомату прилагалось два рожка с боевыми патронами и один – с холостыми. Холостые почему-то быстро закончились. То ли их меньше было, то ли ими палили чаще... Можно и боевыми салютовать, но хозяевам это не очень нравится: пули пронизывают потолок, дырявят крышу, К тому же рикошеты... В прошлом месяце Али Шовгенова убило – от газовой трубы отскочило прямо в голову! Недавно и жениху ухо оторвало. Вот смеху было! Все подходили и спрашивали: «Только ухо? Все остальное на месте? Ты хорошо проверь!» А тот сидит с перевязанной башкой, отшучивается: «Самое главное при мне, а уха и одного хватит!» Хотя видно: ему не очень-то весело – весь бледный, кривится... К тому же вполне могло и самое главное отхватить – просто повезло, случай благосклонно распорядился.