Аккорды сердца
Шрифт:
Сразу вспоминаю, как едва вытащили одного придурка, которого мы едва не потеряли из-за его глупой уверенности, что алкоголь решит все проблемы. И это воспоминание добивает окончательно, прорывая ту плотину, которая надёжно сдерживала все мои эмоции за барьером.
Теряю бдительность, и меня опрокидывают на диван, а потом так стремительно подминают под себя, что я только диву даюсь, откуда вдруг эта перемена.
– Правда обо мне переживаешь?
– дышит своим перегаром, придавливая своим телом, и я не могу выбраться.
–
– пытаюсь освободиться, только для страдающего похмельем он слишком сильно держит мои руки.
– Зачем ты вообще появился в моей жизни?
Вырываюсь, делая себе только хуже. Ощущаю его возбуждение так сильно, что замираю, распятая под ним, а дыхание тут же сбивается. Сражаемся взглядами, и это похоже на взрыв двух столкнувшихся метеоритов в космосе. Неизбежный. Яркий. Смертоносный.
– Птичка, - горячо дышит в шею, чуть прикусывая кожу и вдруг начинает медленно двигать бёдрами, а я проклинаю слишком тонкую ткань легинсов, потому что это слишком.
– Зря ты пришла. У пьяных нет чувства меры, знаешь ведь?
Вот засада.
9
Михаэль
– Слезь с меня, - требует Ника, а мой пьяный мозг только об одном может думать.
– Ты мне одно ответь, птичка. У тебя так мужиками крутить в крови или это чистый экспромт был?
Вспоминаю, как она на парковке к нему кинулась, и злость дерёт когтями.
– О чём ты?
– хмурит бровки, будто реально не понимает, что натворила, а мне её в клочья разорвать хочется, чтоб перестала играть со мной. Или это просто похмелье?
– Я уже понял, что ты под дурочку косить любишь, - скольжу собой, прижимаясь к ней тесно, и тормозить себя больше не собираюсь.
Какого хрена я должен отказывать себе в маленьких радостях, когда нам обоим это нравится?
– Что ты делаешь?
– паникует, и я в этот момент теряю весь контроль над собой.
– Ну, знаешь, как говорил мой дед?
– щекочу её живот, заставляя Нику дёрнуться.
– Ничего на свете лучше нету, чем скрипеть кроватью до рассвета…
Напрягается подо мной, но деться всё равно никуда не может.
– Да что б у тебя харя треснула по диагонали зигзагом!
– Ля ты какая, а…
Удерживаю её руки над головой, а сам задираю свитер, и мне открывается сумасшедший вид на идеальную грудь с розовыми сосками.
– Охуеть…
Падаю куда-то ниже, чем ад.
Полыхаю, как костёр, рот наполняется слюной, и член становится таким твёрдым, что точно сейчас прорвёт штаны.
Веня в кои-то веки заинтригован происходящим. Наблюдает за нами со всё возрастающим интересом, и на миг становится неловко, правда, это чувство пропадает, уступая место неподконтрольному желанию.
– Чёрт, птичка, - тяну не своим голосом, ухватив пальцами затвердевшую горошину, и Ника шипит сквозь зубы.
– Хочу взять их в рот и как следует приласкать.
Мучительно
Наклоняюсь, ведя языком по белой коже. Хватаю губами то один сосок, то другой, ловлю их языком, слыша слабые стоны, и крыша слетает нахрен вместе с остатками мозгов.
Всасываю розовую плоть, как одержимый, ныряя рукой между нашими телами. Забираюсь Нике между ног, и, чувствуя её влагу, пьянею окончательно — после трёх дней запоя, это утро, похоже, меня и добьёт.
– Не надо… Хватит, - просит пощады птичка, только её голос и тело твердят обратное.
Трогаю мокрые, скользкие лепестки, глажу тугую ягодку, слыша вздохи, и хочется её ответных прикосновений.
На свой страх и риск отпускаю тонкие запястья, беру тёплую ладонь и тяну к себе.
– Потрогай меня, - прошу, ожидая, что мне как минимум прилетит по роже, но этого не случается — только взгляд её штормовой горит предупреждением, делая меня гораздо более твёрдым.
Когда пальцы неловко обвиваются вокруг моей длины, готов скулить, умоляя о продолжении, но вместо этого продолжаю своё грязное дело. Посасываю её торчащие соски, снова нахожу влажную плоть и осторожно проталкиваюсь в эту горячую тесноту, пока вдруг не упираюсь в преграду.
– Эль, - вскрикивает испуганно, но я всё итак понимаю — даже пьяный поймёт, что тут ещё никого не было, и это, блять, просто облегчение какое-то.
– Тихо, птичка, - успокаиваю, вытаскивая палец и снова осторожно вхожу, - я буду аккуратен.
Продвигаюсь медленно, нахожу волшебную кнопку на передней стенке и укоряю темп, касаясь её всё откровеннее. Прохожусь по груди языком, и пальцы на члене сжимаются с такой силой, что я вот-вот взорвусь.
– Вот так, - улыбаюсь, - нравится?
Вряд ли она мне ответит — скорее, пошлёт на хер, но плевать.
Наблюдать за тем, как меняется её лицо перед самым взрывом, бесценно, и когда наконец кончает мне на пальцы, содрогаясь всем телом, у меня самого срывает тормоза.
Улетаю следом, едва успев глотнуть воздуха, и распадаюсь к хуям, готовый повторить это ещё пару раз, прежде чем приступить к главному блюду.
Но что-то не так.
Ника смотрит на свою ладонь, словно она покрыта, как минимум ядом, и меня это вдруг остужает.
Да, злит, но птичка в полнейшем ахере от происходящего, а тут ещё Веня вдруг рявкает со всей дури, поднимая голос.
Спасибо за поддержку, друг… Я знаю, что хорош.
***
Что я сделала только что?
Нет… Что опять позволила ему со мной сделать?
Смотрю на пальцы и не могу понять, чего во мне больше — отвращения или странного трепета от мысли, что я тоже только что заставила сталкера сойти с ума.
Сердце ещё колотится, в голове полнейший сумбур, а тот, кто был всему этому виной, сидит себе спокойненько и не чешется.