Актеры нашего кино. Сухоруков, Хабенский и другие
Шрифт:
«Единственные люди, которые любят нас ни за что, — это наши родители, — точно сказал Машков. — Я не могу найти на земле другой такой бескорыстной, безумной, иногда отвратительной, нелепой любви, как любовь к своей крови, к своему продолжению. Видимо, в этой любви и заключается тот смысл, та ценность человеческой жизни, который мы порой так долго и так безуспешно ищем.
— О чем вы жалеете?
— Увы, я так и не успел сказать своим родителям, как сильно их люблю. Мой фильм «Папа» — покаяние перед ними…»
Безумной любовью любит своего сына Давида, Додика, Абрам Шварц. Додик — талантливый скрипач, и
В принципе поставленная Давидом цель во многом достигнута. Додик уезжает в Москву, в консерваторию, уже побеждает на престижных конкурсах. Отец решает посетить обожаемого сына… который смущен приездом нелепого провинциала с его ухватками, словечками, дремучей простотой, не соответствуя как бы новому статусу гения-музыканта. Отец это быстро почувствует, поймет и примет с мудрой тишиной. Больше они не увидятся.
Война. Давид уходит на фронт. Его ранят в руку, будущее концертирующего скрипача перечеркнуто навсегда. В бреду, в вагоне поезда, где размещены раненые, к Давиду приходит отец. Но реальный Абрам Шварц к тому времени убит немцами, захватившими Тульчин и расстрелявшими всех местных евреев.
К Давиду приходит отец, рожденный воспаленным, больным воображением сына. И его горьким покаянием. Его отец, милосердно прощающий сына и по-прежнему безрассудно его любящий. Это лучшие сцены фильма, поставленные и сыгранные Владимиром Машковым — поэтом без пафоса. То есть пафос, безусловно, присутствует в этом объяснении отца с сыном, но затаенный, тихий и оттого еще больше бередящий душу. Тишина оттеняет глубинную атмосферу диалога Абрама и Давида.
Мы все, наверное, виноваты перед своими родителями. Молодость эгоистична. Она стремительна, унося нас от матерей и отцов, принимая их любовь как должное. Только с их уходом приходит осознание самой страшной, самой необратимой утраты. Машков напомнил об этом просто, сильно и мучительно, вспоминая собственную вину и боль.
В его режиссуре нет утонченности, изысканности. Она мужественна, и в ее простоте метафорически ясное ядро бытия.
Дебют в кинорежиссуре «Сирота казанская» Машкова имела зрительский успех. В год ее проката картина вышла на первое место по продаже DVD. Простая и незатейливая, такой она и была задумана Машковым. «Папу» он решал в ином ключе. Он шел от трагического смысла пьесы, сценария — и сохранил его в финале.
В первой половине картины режиссер больше увлечен изображением специфической среды, внимателен к подробностям из жизни города Тульчина. К его обитателям. Иногда кажется, что все это чуть ли не гипнотизирует режиссера. Отчасти это ощущается и в московских сценах приезда отца к сыну, когда Машкову ну просто по-детски хочется реконструировать довоенную столицу, атмосферу тех лет, но внешний антураж довлеет.
Игра Машкова во многом компенсирует эти огрехи. Абрам ироничен и исполнен достоинства. Он слаб в общении со своим мальчиком, которого с кровью отнимает от себя, посылая в огромную, чужую Москву. Абрам неосознанно чувствует, что это прелюдия более горькой разлуки.
Актер отказывается
В кинематографической версии пьесы Галича повзрослевший Машков, уже имеющий опыт, играет мягче, чем когда-то на сцене. Его голос звучит тихо, как бы с другого берега. Голос становится громче в финале — берега сузились, отец и сын снова вместе. Оба просветлены своей встречей, освобожденные от бремени реалий. Им, как никогда прежде, легко друг с другом.
По определению, по складу своего характера, своей активной, эмоциональной натуры Машков не может быть и не был никогда бесстрастным подслушивателем жизни как актер и как режиссер. В этом контексте, мне кажется, уместно процитировать самого Владимира Львовича:
«Сначала я должен влюбиться в произведение как актер, прожить его, внутренне сыграть, а в репетиционный зал я приношу уже готовый продукт. Делая пьесу с актерами, я фантазирую от своей собственной ступеньки». Сюда же вписывается характеристика, которую дал Машкову его учитель, Олег Павлович Табаков:
«Он (Машков. — Э.Л. ) отличный характерный актер, из него, его актерской индивидуальности, все время должно рождаться что-то новое. В этом смысле он как артист талантливый обречен на такие творческие «деторождения».
Не исключено, что жажда нового — одна из причин, по которой Владимир Машков иногда снимается в боевиках второй категории, где бессмысленно сгущены брутальные краски, многое откровенно заемно, а режиссер падок исключительно на внешние выплески. Так было с фильмом «Охота на пиранью» режиссера Андрея Кавуна. Машков играл полковника Кирилла Мазура, который вступает в борьбу с кошмарным маньяком и изувером Прохором. Машков и Миронов в этой картине снова вместе: Миронов играет Прохора.
В тайге, на дне озера, лежит склад биологического оружия, несущий гибель человечеству. Поединок Кирилла Мазура и бандита Прохора занимает все пространство картины. Прохор, он вообще охотник за людьми, все более изощренно, кровожадно охотится за полковником. Естественно, в результате Мазур одерживает победу. Попытка Кавуна создать некий, на американский лад, блокбастер не оправдалась, несмотря на массу спецэффектов и прочих моментов режиссерского поиска. Впрочем, в подобном материале и искать-то нечего. Принять картину можно было только как неудачное копирование иноземных кассовых лент, не относясь к ней всерьез.
Машков обаятелен, пластичен, Миронов играет не просто таежного разбойника, а человека умного, проницательного, обремененного массой комплексов. Но два замечательных актера фильм не спасли.
В 2007 году Владимир Львович снова снялся у Андрея Кавуна в картине «Кандагар», в основе которой реальные события: побег захваченных в плен российских летчиков из афганского города Кандагар. Авторы подчеркивали, что реальные факты стали только поводом для экранной истории.
Афганистан, 1995 год. Грузовой самолет везет боеприпасы для правительственных войск. Во время полета оппозиционные силы сажают самолет в Кандагаре, летчиков берут в плен. Добиться освобождения было невозможно…