Акула пера (сборник)
Шрифт:
— Может быть, вам стоит поберечь свою исповедь для официальных лиц? — спросила я, потому что смотреть на расклеившегося доктора было почти невыносимо.
— Я хочу объяснить это именно вам! — ответил Трофимов. — Чтобы вы поняли: я никакое не чудовище, я именно и есть обыкновенный слабый человек! А тот, кого вы называете все время обыкновенным, — вот он и есть чудовище! Я просто не мог противостоять этому зверю. Он словно вышел из ада, понимаете? В эту ночь он пробрался сюда, как призрак, никто его не видел! Он приставил мне к горлу бритву и пообещал зарезать, если я пикну хоть слово. Я понял, что для него это проще, чем убить муху!
— И чего же он захотел? — спросила я.
Александр Михайлович отер вспотевшее лицо.
— Сначала он спрашивал, что за женщина крутится возле Самойловой, — то есть о вас… Я не знал, чем это может вам навредить, но я все ему рассказал…
— Что именно — все?
— Ну, что вы искали какую-то записку, что хотите переснять фотографию… И что вы работаете в газете «Криминальный город» тоже…
Честно говоря, у меня после этих слов глаза полезли на лоб.
— В какой газете? — изумленно переспросила я. — Вы сказали, что я из «Криминального города»?
— Ну да, — покаянно признался Трофимов. — А разве это не так?
Мы с Виктором переглянулись. «Криминальный город» был старинным и главным конкурентом «Свидетеля». Александр Михайлович нас просто перепутал. Но за это мы могли быть ему только благодарны: возможно, эта ошибка сбила с толку Панкрата и в конце концов привела его в западню.
— Вообще-то мы из газеты «Свидетель», — мягко пояснила я. — Но, в сущности, какая разница? Рассказывайте дальше!
— Дальше началось самое страшное, — с рыданием в голосе проговорил Трофимов. — Он потребовал, чтобы я убрал Самойлову. Сказал, что у нее никого нет, кроме племянницы, а та не станет поднимать шум, согласится обойтись без вскрытия… Не знаю, что со мной случилось, — я был словно в бреду. Но он ясно сказал, что расправится с моими родителями и мне всю жизнь придется жить с чувством вины. Я предпочел смерть чужого человека… — Он замолчал, опустив голову и уронив руки.
— Каким образом вы убили Самойлову? — спросила я.
Александр Михайлович вздрогнул и поднял глаза.
— Утром ей поставили капельницу, — сказал он. — Вы знаете, что она находилась одна в палате. Мне не составило никакого труда зайти туда, когда меня никто не видел, и ввести ей в вену лошадиную дозу сердечного гликозида. Это заняло не более минуты. Наверное, она даже не успела ничего понять… Я спрятал шприц в карман и ушел в ординаторскую. О ее смерти мне доложили минут через десять… Мы, естественно, что-то делали, пытаясь вернуть ее к жизни, но я-то знал, что все уже кончено… А буквально через полчаса нагрянула племянница Самойловой, которая выразила желание похоронить свою тетку… Но дальше я плохо помню — все было будто в тумане…
Александр Михайлович обвел нас измученными глазами и признался:
— Вы, наверное, хотите знать, раскаиваюсь ли я? Знаете, если сказать честно, и сам не пойму! Конечно, руки мои в крови, и мне нет прощения… но зато мои родители живы, и это приносит мне огромное удовлетворение! Думайте, что хотите, но дело обстоит именно таким образом… — Он опять посмотрел в окно и проговорил: — Уже светает… Пожалуй, пора позвонить коллеге. Я не могу больше ждать! Простите, но я вас покину! — Он порывисто встал и поспешно вышел из кабинета.
— Что скажешь? — спросила я Виктора.
— А что тут скажешь? — мрачно откликнулся он. — На редкость заботливый сын!
В своем прогнозе Чудин нисколько не ошибся. Несмотря на всю самоуверенность Панкрата, его позиции сразу же начали трещать по швам. Любовь Дмитриевна Гуськова, которая предпочитала в быту называть себя Лилианой, после ареста рассказала все, надеясь заработать этим себе прощение. С Панкратом ее связывали не только деловые, но и любовные отношения. Именно через нее грабитель вышел на ее тетку, работавшую кассиром. Кто догадался использовать информацию об отъезжающих — выяснить не удалось. Наверное, это было коллективное творчество. Подвела Панкрата, как всегда, жадность. Он не слишком щедро делился награбленным, и обе его помощницы в конце концов по-своему отомстили ему. В частности, на квартире Самойловой милиция обнаружила тайник с дневником, в котором Татьяна Михайловна с бухгалтерской дотошностью фиксировала каждый эпизод ограбления, совершенного Панкратом, а также сумму вознаграждения, от него полученную. Для следствия этот дневник сыграл неоценимую роль.
Гуськова, в свою очередь, не моргнув глазом подтвердила показания доктора Трофимова, и на Панкрате крепко повисла статья за организацию заказного убийства. Похоже было, что на этот раз везение окончательно ему изменило.
В отношении несчастного доктора ходили слухи, что суд все-таки учтет смягчающие обстоятельства и Трофимов получит самый минимальный срок, какой только возможен в подобной ситуации. Учитывая его молодость, можно было надеяться, что этот запутавшийся человек еще сможет вернуться к нормальной жизни.
В общем, можно считать, что все устроилось как нельзя лучше, если не вспомнить, что обещанный букет роз от Чудина я так и не получила. Несколько раз мы с ним встречались, общались, но относительно обещания Алексей Алексеевич старательно симулировал полнейшую амнезию. А возможно, он о нем и в самом деле забыл. Ведь цветы — это такая вещь, о которой большинство мужчин забывают в первую очередь.
На деревню дедушке
Глава 1
Все это началось в самые что ни на есть обычные и скучные будни, когда кажется, что и время остановилось, и уже все о тебе забыли, кроме Маринки, налогового инспектора и ревматизма в левой коленке — самом памятном моем наследии от прошлого увлечения футболом. Ведь когда-то я была капитаном женской команды «Волжанка» в своем пыльном и затхлом Карасеве. Вы, наверное, об этом уже забыли, а я помню.
Но это было давно, в прошлой жизни и, разумеется, еще до моего переезда в славный стольный град Тарасов.
Итак, как я уже сказала, стоял обычный приличный и скучный день. Я не ждала от жизни никаких фокусов и, когда в самом начале рабочего дня ко мне в кабинет вошел Сергей Иванович Кряжимский, восприняла это совершенно спокойно. А как, спрашивается, я должна была воспринимать приход нашего старейшего сотрудника, доброго, так сказать, духа редакции, наставника и все такое прочее? Положительно — и никак иначе.
Сергей Иванович Кряжимский — тот самый единственный член нашего коллектива, из-за которого редакцию «Свидетеля» нельзя называть полностью молодежной. Сергей Иванович к молодежи не относится уже давно и долго. Если верить паспортным данным, разумеется.