Акулы выходят на берег
Шрифт:
– Кому-то надо увести преследование, – сказал Кэп.
Поручик проверил наличие патронов в рожке магазина.
– Я пойду. И негритенка возьму в качестве проводника. А то его этот Горилл Гориллыч завалит на почве личной неприязни.
– Одного тебя мало. Надо произвести впечатление небольшого отряда.
– Какие проблемы? Один справлюсь. Возьму два автомата. Подумаешь, забота – шороху навести!
Неожиданно рядом с Поручиком встал Фалалеев.
– Я с ним пойду. Вдвоем мы шум поднимем на целый взвод.
Кэп пришел в ужас:
– А если с тобой что случится? Мне самому стреляться или ждать, когда твой дядька прикажет кастрировать?
Но тут Фалалеева поддержал Поручик:
– Кэп, а кто, если не он? Дед с Марконей легкотрудники, ты на руководящей работе, Малыш соплив ишшо. Так что, кроме меня и Инструктора, больше идти некому. Не беспокойся, он нормальный пацан, резкий и грамотный. За него бояться не надо, это его надо бояться. Я видел, как он акул валил. К тому же я лично за ним пригляжу.
На лице Кэпа отразилась нелегкая внутренняя борьба с самим собой. Наконец он решился.
– Хорошо, идите. А как вы потом нас найдете?
Поручик наморщил лоб:
– А что искать? Вы ведь будете возвращаться в столицу? Пойдете с ранеными обходным путем. А мы напрямик рванем. Так что, может быть, доберемся раньше вас. Встретимся в шоферской общаге. Ладно, нам пора. Кажется, они приближаются.
Поручик и Фалалеев набили разгрузочные жилеты полными магазинами – стрелять предстояло много.
Голицын поморщился:
– Не люблю «калашник». Ладно, пошли. Мы им устроим прогулку по лесу, потаскаем от души, не по-детски.
Кэп покачал головой, но сказал только:
– Ладно, валяйте. Удачи вам.
Пригнувшись, Поручик и Фалалеев двинулись навстречу преследователям. Опунда осторожно последовал за ними в отдалении. Голицын оглянулся. Товарищи, с сержантом Вапакувой в голове колонны, почти скрылись в глубине леса. Кэп замыкал цепочку. Перед тем как скрыться в чаще, он оглянулся и махнул Поручику рукой.
Голицын, как старший в их маленькой группе, жестом указал Фалалееву направление движения. Опунда должен был идти с ним.
– Патронов не жалей, стреляй во все, что движется, – напутствовал он напарника. – Наших тут больше нет и быть не может. Я вас найду.
Сам он перехватил автомат поудобнее и исчез в негустой поросли. Он снова окунулся в стихию боя. В нем включился механизм, превращавший его из мыслящего и чувствующего человека в действующий автомат, этакое механическое приспособление по умерщвлению себе подобных.
До него донеслись голоса – это перекликались преследователи. Поручик легкой рысью устремился им навстречу. При этом он заходил с фланга, чтобы не перекрывать линию стрельбы Фалалееву.
Для врагов появление Поручика стало полной неожиданностью. Было их человек десять – усиленное отделение. Они шли цепью. Голицын с легкой трусцы перешел на галоп и обрушился на центр цепи. Его резкий рывок ошеломил противника. Два двойных выстрела – и двое в центре упали. Остальные растерялись, и Поручик на бегу уложил еще двоих слева. Он как раз поравнялся с линией цепи. Тут он внезапно упал. В этот момент преследователи нажали наконец на спусковые крючки своих автоматов, но стреляли они друг в друга. Пока сообразили, что к чему, и прекратили стрельбу, уложили еще своих двоих и одного ранили.
Поручик, не теряя времени, кувырком ушел в сторону и из положения лежа почти в упор расстрелял ближайшего из цепи. Двое оставшихся, вместо того чтобы вести огонь, бросились бежать. Раненый соратник поспешил за ними. Голицын одиночными выстрелами свалил всех троих. Гуманность в джунглях неуместна.
Справа и слева, в сотне метров от спецназовца, двигались такие же цепи преследователей. Об их общей численности можно было только догадываться. Поручик сменил магазин автомата и бегом бросился влево. Для атаки такое направление более предпочтительно.
Он налетел на противника как призрак смерти. Каждый его выстрел стоил жизни кому-то из вражеских бойцов. Краем уха он услышал перестрелку за спиной. Значит, Фалалеев тоже принял бой. Мысленно он пожелал новичку удачи.
Поручик двигался резкими рывками и зигзагами. В него стреляли, но без всякого толка. Спецназовец истреблял преследователей как волк баранов. И они не выдержали – в ужасе, с испуганными воплями бросились туда, откуда пришли. Бегство стоило жизни еще троим или четверым.
Расправившись с центром и правым флангом противника, Голицын развернулся и бегом бросился назад, на помощь Фалалееву, но тот и сам неплохо справлялся с поставленной задачей. Ему удалось ополовинить число врагов на левом фланге; остальные залегли и принялись отстреливаться. Но если им удалось худо-бедно укрыться от Фалалеева, то для зашедшего к ним в тыл Поручика они открылись как на ладони.
Поручик не одобрял избиения младенцев, но и трудностей себе создавать не собирался. Несколько выстрелов – и с ними было покончено.
– Эй, рус! – крикнул Поручик Фалалееву, подняв автомат повыше. – Не стреляй, я друг индейцев!
– Не стреляю, патроны кончились, – сообщил Фалалеев.
Поручик подошел к товарищу:
– Ты цел, не ранен?
– Даже не вспотел, – признался тот и спросил: – Слушай, мы вроде должны были уводить их за собой. А мы что, всех убили?
Голицын усмехнулся:
– Ага, щасс! Размечтался. Это был только передовой отряд. Разведка боем. Сейчас следом главные силы пойдут. Чтобы вырезать батальон правительственной гвардии, пусть даже и из засады, нужна, по крайней мере, рота. Возможно, их больше. Так что вспотеть нам с тобой сегодня придется. Вот, держи, – он протянул товарищу два сдвоенных магазина. – Теперь патроны расходуй экономно. Полдела сделано. Мы их к себе крепко привязали их же собственной кровью. Теперь они с нашего следа никуда не денутся. Надо только время от времени этот след освежать.