Акулья хватка (сборник)
Шрифт:
В полнейшем мраке Худ принялся лихорадочно шарить вокруг в поисках какого-нибудь оружия. Вслепую его рука наткнулась на верстак, на нем нащупала предмет цилиндрической формы. Это была тавотница. Отблеск света проник в гараж в тот самый момент, когда он схватил насос в руки. Отскочив в угол у двери. Худ решил воспользоваться преимуществом внезапной и молниеносной атаки. Сильный удар тавотницей выбил автомат из рук человека и тот шумно ударился об пол. Не давая противнику опомниться. Худ нанес ему удар в солнечное сплетение, затем ещё два удара кулаком и наконец соплом тавотницы в помутневшее лицо. Человек повис на Худе, судорожно цепляясь за него и пытаясь увлечь за собой вниз.
Худ прекрасно понимал, что нельзя позволить противнику крикнуть, иначе сбегутся остальные и ему конец. Но с каким-то паническим неистовством тот пытался выдавить из себя крик или стон, только бы дать сигнал своим сообщникам. Худ затыкал ему рот, обхватив бычью шею руками, но человек, крутясь и извиваясь, все время вырывался. На какой-то момент он захрипел и широко раскрыл рот, пытаясь набрать в легкие побольше воздуха. Худ зажал ему нос и вдруг вспомнил о тавотнице, валявшемся под ногами. Подняв её, он сел на противника верхом и, удерживая двумя руками, вставил её сопло в разинутый рот своей жертвы.
Человек замолчал. Худ всунул сопло ему в глотку и пустил струю. Человек забился, глаза его полезли на лоб. Потекла густая желтая маслянистая жидкость. Выгибая спину, он попытался схватить тавотницу, но Худ крепко удерживал его в глотке своей жертвы и вновь выпустил мощную струю. Его противник ослабел, закашлялся, в горле его заклокотало. Лицо бандита посинело, он уронил руки, дернулся и остался недвижим.
Худ поднялся, тяжело дыша. Клубы воздуха выбивались из легких бандита, неся с собой тошнотворный запах машинного масла. Затем изо рта забил омерзительный желтый фонтан. Худ отвернулся, пытаясь прийти в себя и собраться с мыслями. Потом осторожно выглянул за дверь.
Радио до сих пор потрескивало и хрипело. Неожиданно со стороны дороги послышался шум приближающейся машины. Худ метнулся в темный угол станции и, едва спев спрятаться, увидел черный "ситроен" с тремя пассажирами, вкатившийся под бетонированную арку станции. Худ свернул за ближайший угол. Вроде бы никого. Пробежав вперед пятьдесят ярдов, он остановился и прислушался. Погони не было. Он пересек дорогу, пробежал по обочине немного вперед и начал дергать все подряд ручки стоящих машин. Две из них были не заперты, но он никак не мог их завести. Затем он обнаружил незакрытую "симку 1000", к которой не требовались ключи зажигания. Отъезжая, Худ глянул назад. На углу кто-то стоял.
Уже светало, когда Худ добрался до Ниццы. Оставив "симку" на Променад дез Англэз, он перешел через улицу и вошел в отель "Николеску". Номер он снял на имя Синглтон Рут.
– Будьте добры, зарегистрируйтесь, сэр, - с улыбкой обратился к нему служащий, протягивая регистрационную карту.
– С удовольствием.
Первым в графе стояла фамилия. Худ написал Рут. Имя - Синглтон Керью. Отвечая на остальные вопросы анкеты, он убавил себе пару лет, причислил себя к профессиональной гильдии садоводов, добавил несуществующие паспортные данные, сочинил адрес в Турции и поставил подпись "Стайнберг". Худа всегда развлекали эти анкеты. Они предназначались для полиции. Почему-то считалось, что на мошенников эти белые листы должны действовать пугающе, и они не обманут, водя дрожащими преступными ручонками по официальным бланкам.
– Благодарю вас, мистер Рут. Комната четыре-двенадцать, мистер Рут.
– Ой, подождите минуточку!
– сказал Худ и быстро взял анкету назад. Пол. Мужской, я чуть не забыл.
Служащий улыбнулся.
– Проводите мистера Худа в его номер. Войдя в номер.
Худ сразу стал наполнять ванну водой, вызвал прислугу, и, указав на дырки в пиджаке и брюках, попросил срочно привести костюм в порядок, почистить и отгладить. Затем заказал двойной скотч. На завтрак в восемь утра он велел подать фруктовый сок, омлет с тостами и чай с гренками и мармеладом.
Когда ему принесли выпить, он сидел, завернувшись в полотенце, и рассматривал восковой оттиск ключа. Спичечный коробок слегка помялся в кармане, однако оттиск почти не пострадал.
Худ сбросил полотенце и отправился в ванную, прихватив с собой оставшийся скотч. Стоя перед зеркалом, он внимательно разглядывал свое лицо. Учитывая все обстоятельства, приходилось признать, что оно не слишком пострадало. Ему было не привыкать к шрамам на лице, которые он получал на боксерском ринге или в автогонках. Но сейчас ему досаждали рассеченная губа, обещавший почернеть сильный кровоподтек на челюсти и синяк под левым глазом.
Он содрогнулся, вспомнив сцену, когда противник захлебывался машинным маслом, громко выругался, допил скотч и лег отмокать.
Утром, как следует позавтракав и приведя себя в порядок, Худ в безупречно отутюженном костюме выбрался из отеля на Променад дез Англэз. На его руке красовался аккуратный пластырь.
Утро выдалось славным. Над Средиземноморьем ярко сияло солнце. Носители ангин, тромбозов и артритов куда-то исчезли. Полотнища желтых и синих тентов трепетали под теплым бризом. Под пальмами зеленела влажная от росы трава. На нарукавной повязке американского моряка значилась надпись "Спрингфилд". "- Так оно и есть, чем не весенняя поляна", - думал Худ. Вдоль по улице, крутя педали, проехала девушка в узеньких розовых брючках, подняв над седлом маленький задик. Уличный фотограф успел щелкнуть её сзади - для себя.
Худ свернул к центру, зашел в канцелярский магазин и накупил ручек, запасных перьев и чернила. Затем нашел следующий магазин и приобрел там ещё несколько бутылок чернил. Возвращаясь в отель, он взял в киоске свежую газету. Ни слова о том, что на пляже найден труп шофера. Наверное, ещё слишком рано.
Вернувшись в номер, он сел за стол у залитого солнцем окна и достал свой паспорт вкупе с международными водительскими правами. Открыв паспорт на той страничке, где стояли его имя и фамилия, он подложил под него чистый лист почтовой бумаги и начал пробовать разные перья и ручки, меняя цвет чернил. Замысел был прост: подобрать цвет, соответствующий цвету чернил, какими были записаны его имя и фамилия в паспорте. Когда нужный цвет был, наконец, подобран, он начал практиковаться, стараясь добиться идентичности своего почерка с почерком, которым была составлена запись паспорте. Пододвинув паспорт к себе поближе, на строчке, следовавшей после записи "Чарльз Килдар Худ", он написал: "профессиональный псевдоним Артур Тейт". То же самое он сделал и с водительскими правами (настоящими, а не с обезьяной).
Паспорт немного изменился, но не очень. Он и раньше пользовался подобными уловками. Обычно никто никогда на смотрел в конец паспорта, чтобы убедиться в наличии штампа "Добавлен псевдоним...". С водительскими правами вообще не возникало никаких проблем.
Сунув оба документа в карман, он спустился вниз. В парочка арабов в белоснежных рубашках разговаривала с девушкой-француженкой в обтягивающей юбочке. Худ пристально окинул взглядом присутствующих. Все выглядели довольно благопристойно. Интересно, сколько времени понадобится Лобэру, чтобы выйти на него? Водитель такси слышал, как он говорил портье, что хочет попасть в Ниццу. Вполне может быть, что псы Лобэра уже рыщут по городу.