Аквариум
Шрифт:
Стараясь держаться подальше от зоны проявления псевдоглюков, только их сейчас не хватало, Егор осторожно ехал по залитым дождем улицам. Погода была прямо в тему. Природа горько плакала, глядя на очередного слабого дурачка, решившего раньше времени отправиться за черту. Включил радио, пролистал каналы. Киркоров, Лепс, Сирия, Путин - все как обычно. Будет жить где-то человек по имени Егор или не будет, в мире ничего не изменится. Ничего. Совсем...
Доехал без приключений. Спустился по рампе в гаражный комплекс, над которым предприимчивые бизнесмены расположили несколько теннисных кортов, накрыв их белым воздухоопорным куполом, проехал по темной подземной улице, повернул направо и остановился у ворот под номером 012. Рабочий
Снова прислушался к себе. Ничего. Пустота...
Опустил солнцезащитный козырек, долго смотрел на свое лицо в зеркало, наконец сказал:
– Ну вот и все, Егорка. Ты уж извини, но вот как-то так все обернулось...
Повернул ключ зажигания, посмотрел на датчик бензина. Четверть бака. Вполне хватит, наверное. Завел мотор, перевел рычаг на нейтралку, отпустил сцепление, дернул ручник, убрал ногу с тормоза, заблокировал двери. Вроде все... Расслабился в кресле, откинув голову на подголовник, и закрыл глаза.
"Поехали..."
Шли минуты, успокаивающе урчал двигатель. Егор плыл на лодке по медленной реке, которая петляла между заросшими кустарником скалами. В руках были потертые весла, но он практически не касался ими воды, просто сидел на деревянной лавке, а утлое суденышко мягко покачивалось и, подчиняясь течению, уносило Егора куда-то в загадочную даль. Куда-то в Прекрасное Далеко. Было хорошо и спокойно. Хотелось вечно сидеть вот так, опустив руки и плыть, не задумываясь куда и зачем. Егору казалось, что сквозь журчание воды пробивается щебет птиц, шелест листвы, прохладный ветер обдувает лицо, а спину приятно греет солнце.
Но неожиданно что-то резко изменилось в окружавшей его идиллии. Огромная тень накрыла Егора, загородив солнце, птичье чириканье испуганно оборвалось, а лодка закружилась в стремительном водовороте.
Егор открыл глаза, вывалившись из так толком и не начавшегося сна. В гараже кто-то был. Егор всеми фибрами души ощущал чужое присутствие. Он посмотрел вперед. Сквозь сизые клубы выхлопа проглядывали закрытые ворота. Он обернулся - на задних сидениях пусто, посмотрел направо, потом налево - бетонные стены, вдоль которых стоят колеса и какой-то строительный мусор. Никого и ничего. Он бросил взгляд в боковое зеркало и сквозь ядовитый туман разглядел застывшую сзади, в самом углу высоченную темную фигуру. Очертания ее колебались, словно Егор смотрел через нагретый воздух над асфальтом, а высоты гаража явно не хватало, поэтому она, упершись горбатой спиной в потолок, словно старое корявое дерево, нависала над машиной. Не успев испугаться, Егор моргнул, и фигура исчезла. Вместо нее остались только ржавые трубы, всегда стоявшие в этом углу. Чувство постороннего пропало.
"Все, уже галлюцинации поперли..." - подумал Егор и снова, расслабившись, закрыл глаза.
И тут заглох двигатель. Обороты резко подпрыгнули, потом так же резко упали, машина затряслась и умолкла.
Егор выпрямился на сидении, не в силах поверить в случившееся. Надежный, как автомат Калашникова, японский атмосферник, столько лет верно и преданно служивший ему, заглох первый раз в жизни. Егор судорожно повернул ключ зажигания в замке. Послышались громкие щелчки стартера, но мотор не шелохнулся. Провернув ключ обратно до конца, Егор вынул его, снова вставил, попробовал еще раз. Тоже самое. Стартер надсадно крутит, но зажигание не схватывает.
– Ну как так, блядь!
– во все горло заорал он и начал колотить по рулю. Предавшая его машина весело издала серию оглушительных гудков.
Егор резко открыл дверь, долбанув ее о стену, начал вылезать из машины, вдохнул густой выхлоп и чуть не упал в обморок. Легкие обожгло, голова закружилась, ноги затряслись. Он доковылял до ворот, повернул ключ в навесном замке, вынул его из проушины и, всем телом упав на железные створки, раскрыл их, жадно вдыхая прохладный затхлый воздух. Вывалился из гаража, растянувшись прямо на грязном бетоне проезда. С трудом приподнялся на локтях, и его обильно вырвало водой, перемешанной с кофе. Проблевавшись, Егор медленно отполз к противоположным воротам, сел, прислонившись к ним спиной, и захохотал. Громко, безумно, истерично.
Хохотал он долго. Хлопал по полу ладонями и пятками, бился затылком о железную створку и хохотал. Из глаз текли слезы. "Только со мной!
– крутилось в голове заевшей пластинкой.
– Только со мной, бля, такое могло произойти!"
Прибежал испуганный охранник, размахивая дубинкой. Остановился, узнав Егора, пробормотал что-то насчет пьяных идиотов и убрался восвояси.
Наконец истерика закончилась. Егор молча сидел перед распахнутыми воротами гаража, который должен был стать его могилой, и курил. В тишине паркинга негромко щелкал остывающий металл подкапотных агрегатов.
– Значит, не судьба!
– вслух сказал Егор. Затушил бычок, поднялся на ноги.
– Будем деградировать дальше...
***
Дождь кончился. Воздух был холодный, прозрачный и пьяняще свежий.
Егор шел по осеннему вечернему городу, опустив голову и засунув руки в карманы куртки. Куда он шел и зачем, было неизвестно ему самому. Ему вообще было ничего неизвестно. В голове гоняла по кругу песня "Гуд бай, Америка". Больше там не было ничего.
Машинально, он старался не наступать в лужи, но все равно постепенно ноги промокли насквозь и начали мерзнуть. Эти неприятные ощущения стали тем крючком, который зацепил его блуждающее где-то сознание и вернул обратно в тело. Егор остановился, оглядевшись. В полузабытьи он отмахал километра четыре и находился сейчас на круто спускающейся к Реке улице Луговой. Внизу была вторая очередь набережной, место, где он последнее время старался не появляться. Но ноги сами принесли его сюда, поэтому Егор решил, что не стоит идти наперекор судьбе, она сегодня явно сильнее. Он пошел вниз, к Реке. Она оставалась той немногой частью мира, которая еще что-то для него значила. По пути заглянул в супермаркет, купил там бутылку дешевой водки и маленькую коробочку сока. "Жалко, что не Шестерочка, - подумал Егор, подходя к кассе.
– Интересно было бы зайти".
Набережная и пляж были пустынны. Ни души. Еще бы, в такую погоду. Егор спустился по гранитным ступеням, зачем-то разулся и, утопая в мокром песке по щиколотку, побрел к деревянным лавкам у воды, которые еще не успели убрать, хотя пляжный сезон официально был давно закрыт. Уселся на промокшее насквозь сидение, налил полстакана водки, поднял, посмотрел на Реку и, сказав самому себе, "С днем рождения", опрокинул его внутрь. Алкоголь обжег пустой желудок, изнутри начало подниматься кусачее тепло. Егор выпил еще, открыл сок, залив пожар в пищеводе яблочным концентратом, и осмотрелся.
Сзади зажигались городские огни. Шуршали машины по лужам Речного проспекта, мигали светофоры, автобус, полный народа, отъезжал от остановки, где-то тихо играла музыка. Широкая полоса набережной с облетевшими деревьями будто делила мир пополам. Яркий и шумный за ней, здесь он превращался в темный и безжизненный. Пустой пляж одиноко тянулся в обе стороны. Из песка сиротливо торчали кабинки для переодевания, солнцезащитные грибки, турники. Речная вода, кажущаяся в сумерках серой, лениво накатывала на берег. На той стороне чуть заметно темнела полоса леса. Гор видно уже не было. Егор был словно отрезан от остального шумного веселого человечества неосязаемой, прозрачной, но непреодолимой стеной.