Аквариумная любовь
Шрифт:
— Йоуни, — шепчу я. — Тебе со мной хорошо?
— В каком смысле? — бормочет он сквозь сон.
— Ну, в постели.
— Конечно.
В голосе его чувствуется напряжение. И все же он снова прижимается ко мне.
Последующие дни были ужасно тяжелыми и физически, и душевно. Помимо изнуряющей беготни в пиццерии, где я вкалывала как раб на галерах, мне приходилось еще и выделывать всякие акробатические этюды с Йоуни, ползая в неимоверных позах по всей комнате. Он выгибал из меня такие фигуры, что я, будучи по природе человеком неуклюжим, никогда бы даже не подумала,
При этом веселого здесь было мало. Йоуни безнадежно пытался отыскать правильный подход ко мне. Он так старался доставить мне удовольствие, что у меня появилось чувство, будто меня загнали в угол. Порой он был очень ласков, порой груб, хотя это ему совсем несвойственно. То он старался уделить внимание технике, то исследовал мои эрогенные зоны, то с важным лицом, будто речь шла о микроволновой печи, пробовал разные положения.
И видит бог, я старалась изо всех сил. Сжав зубы, я пыталась расслабиться. Я бы все отдала, чтобы получить удовольствие от его затей, но я не могла, и все. К тому же я боялась, что скоро в результате всех этих упражнений я стану калекой, и тогда мне уже ничего больше не потребуется. Я не решалась сказать Йоуни, что больше не могу, что я хочу покоя и времени для размышлений, что я не привыкла к таким экзерсисам. Но я еще недостаточно хорошо его знала. И мне не хотелось его обижать.
А потом настало затишье. Йоуни даже не притрагивался ко мне. Мы просто спали в одной кровати. Он работал, я тоже работала. Он писал на кухне свои статьи, щелкая клавишами, и, проходя мимо, гладил меня по голове, как какую-нибудь мягкую игрушку. Это меня совершенно устраивало. Я могла снова спокойно погрузиться в свои миры, и никто ничего от меня не ждал. И я тоже ничего не ждала. Или, по крайней мере, делала вид, что ничего не жду.
И все же по прошествии какого-то времени я стала думать, что мне, пожалуй, все же стоит начать первой, что, возможно, это обрадует Йоуни. Да и вообще, нельзя же совсем без секса. Но потом я решила, что это будет ужасным ханжеством с моей стороны. Я размышляла об этом так долго, что в конце концов сама мысль стала уже казаться мне донельзя глупой.
Неожиданно Йоуни сам хватает меня за руку, вырывает из моих пальцев сигарету и валит меня на кровать. В самый ответственный момент он начинает шептать мне на ухо:
— Ах ты, шлюха… похотливая сучка… грязная тварь… ты этого хочешь?..
Это звучит неестественно, словно заученные слова из порножурнала. И все это таким приглушенным низким голосом.
Мне становится безумно смешно. Я держу себя в руках и как можно шире развожу ноги. Я пытаюсь подыгрывать, как могу, раз уж Йоуни так старается, и только надеюсь, что соседей нет дома.
— Как я люблю тебя трахать…
Тут я не выдерживаю и начинаю смеяться. Еще полминуты, и это осталось бы незамеченным, но я ничего не могу поделать. Я плачу от смеха. Йоуни смотрит на меня. Ему совсем не смешно.
— Что случилось?
— Ничего, честное слово, ничего!
Я вытираю глаза и прекращаю смеяться. Йоуни продолжает на меня смотреть.
— Прости, я просто устала…
Он несколько раз кивает и отводит взгляд в сторону… Потом снова поворачивается и смотрит на меня.
— Ну что теперь? — спрашиваю я. Теперь мне уже совсем не смешно.
— Тебе не угодишь.
— Ну прости меня, пожалуйста!
Нервный смешок.
— Я уж и не знаю, что нужно сделать, чтобы тебе угодить.
— Прости меня.
— «Прости, прости». Заладила.
— Слезь с меня.
— Что?
— СЛЕЗЬ С МЕНЯ!
Он слезает, на лице у него болезненная гримаса.
— Так, значит?..
— Да пошел ты в жопу!
— Нет, спасибо. Думаю, я найду себе занятие поинтереснее.
Он поднимается с кровати и ищет свою одежду.
— Йоуни.
— Что?
— Не уходи, пожалуйста.
Он натягивает свитер и джинсы и с отсутствующим видом ищет ключи. Потом идет к двери, открывает ее, снова закрывает и идет обратно.
10
«Мужчины и феминизм».
Участники — молодая циничная студентка-философ, журналистка, поэт и учитель рисования.
Йоуни делает записи в блокноте. Я фотографирую.
Все по большей части разглагольствуют о том, что не имеет никакого отношения к теме дискуссии. Я не понимаю и четверти из всех употребляемых ими умных слов.
Философ и журналистка чуть было не подрались. Учитель рисования имеет обо всем собственное мнение. Каждый раз, как он заканчивает свою речь, в зале воцаряется тишина. Поэт за все время дискуссии не сказал ни одного слова.
Под конец ведущая, девица с толстым слоем штукатурки на лице, решает придать обсуждению новый поворот.
— Хотя ведущий не должен вмешиваться в диалог, все же позвольте мне сделать исключение, — сказала она. — Сама я осознала различие гендерных ролей, наблюдая за играми свои маленьких сыновей. Раньше я запрещала им драться на палках, это казалось мне слишком грубым. Но со временем я пришла к выводу, что в проявлении мужественности нет ничего плохого, как нет ничего плохого в том, что мужчина может проникнуть в женщину. Раньше сама мысль об этом выводила меня из равновесия, но стоило мне взглянуть на вещи другими глазами, как все вдруг встало на свои места, и с тех пор я больше не запрещаю детям подобных игр, готовя их к будущим половым отношениям с женщинами.
Тишина. Я боялась даже посмотреть на Йоуни.
— Женщина тоже может проникнуть в мужчину! — закричала из зала девушка в полосатых брюках.
— Нет, не может, — спокойно сказала ведущая. — Для этого нужен член. У женщины же его нет.
— Не понимаю, как современная женщина может так говорить? — возмутилась какая-то тетка.
Студентка-философ промычала что-то о микроотношениях, но никто ничего не понял.
— По-моему, мы отвлеклись от темы нашей дискуссии, — сказала полосатая.
— Я с вами согласен, — ответил учитель рисования. — И незачем тратить время на пустые споры. Кто угодно может проникнуть в кого угодно… И это факт.
После этого заявления все с недоверием покосились на своих соседей.
Чуть не лопаясь смеха, мы пулей вылетели из библиотеки.
— Ну вот скажи, что я могу написать об этом? — простонал Йоуни. — Кому нужен такой репортаж? Девчачьему журналу «Регина»? Боже ты мой! Сейчас лопну от смеха. Отвези меня домой, я хочу есть.