Ала ад-Дин и повелитель джиннов
Шрифт:
– Вон!!! Пошел вон, плешивый осел! Выкиньте его из дворца, и чтоб глаза наши его больше не видели!
Стражники подхватили побелевшего от страха аль-Васика подмышки и потащили его к выходу.
– О султаны, как вы несправедливы!
– Что-о?!! Ты никак не угомонишься, проклятый старикашка?! – вскричал, размахивая кулаками султан. – Всыпьте этому старому пердуну двадцать палок!
Медленно остывая и приводя дыхание в порядок, султан вернулся на трон, взгромоздился на него и предался тяжелым раздумьям, подперев подбородок ладонью.
– Какая наглость! – тихо изрек он спустя некоторое время. – Это же надо – залог! Впрочем, мы неплохо обогатились на этом деле. Оказывается, женитьба – довольное прибыльное дело, но очень уж хлопотное и нервное…
Несчастному, измученному и всеми покинутому колдуну Абаназару удалось выбраться из ямы лишь спустя час безуспешных попыток применить магию. Сотворенная веревка с крюком обрывалась, крюк разгибался или соскальзывал вниз, потому как зацепиться ему было не за что, и при этом он все время почему-то норовил попасть незадачливому колдуну именно по голове. Магическая лесенка оказывалась невидимой, с прорехами или, хуже того, скользкой – Абаназар то и дело проваливался вниз, либо соскальзывал и падал, витиевато при этом ругаясь и потирая все новые и новые ушибы. Попытки воспарить над ямой тоже не принесли успеха – несчастного колдуна либо подбрасывало высоко вверх по вертикали, либо швыряло на обгорелые стены ямы, после чего Абаназару приходилось долго отлеживаться, проклиная тот день, когда он связался с этим жалким прислужником Ахмедом.
Впрочем, Абаназар и сам знал, что сильно кривит душой. Дело было вовсе не в Ахмеде, и даже не в его необычном друге, совершенно непохожим на араба. Дело было в кольце. Это оно расслабило разум колдуна, и он совершенно разленился, мало практикуясь в колдовском искусстве: заклинания забывались, магические пассы производились не так ловко, снадобья зачастую обладали не совсем нужными, а порой, и вовсе иными свойствами, а вещи, словно издеваясь над Абаназаром, переставали его слушаться или поступали наперекор воле черного мага.
Наконец, истощив запас отборных ругательств и плюнув на магию, Абаназар подошел к вопросу более практично. В яме валялось немало обломков саманного кирпича – все, что осталось от жилища колдуна. Стаскав их в одну кучу, Абаназару удалось соорудить из них некое подобие пирамиды и взобраться по ней наверх.
Отлежавшись на почерневшей от копоти земле и несколько придя в себя, Абаназар поднялся на ноги и придирчиво оглядел свое одеяние в тусклом свете догорающего костра. Одежды его пришли в полную негодность, и сейчас он походил на чумазое пугало в развевающихся на слабом ветерке лохмотьях. Дорогой чалмы не было вовсе, а тапки – сами знаете, что с ними произошло. Зло скрипнув зубами, Абаназар поплелся к колодцу – хотелось напиться и хоть немного привести себя в порядок, но ведро отсутствовало, и нечем было зачерпнуть воду…
Абаназар, пребывая в самом что ни на есть дурном расположении духа, бессильно опустился на край обода колодца и уныло повесил голову. И тут он вспомнил о кольце, все еще удобно сидевшем на его пальце. А вдруг он в тот раз просто что-нибудь не то сделал? Знаете, как бывает: запутался, не там потер, не так дунул-плюнул или перепутал последовательность действий. Абаназар, затаив дыхание, повернул камень кольца на пол-оборота и потер его пальцем круговым движением.
– Явись мне, раб мой! – воскликнул он и застыл, всматриваясь в глухую ночь. – Каззан, ты слышишь? Я приказываю тебе: явись сейчас же!
– Ха-а, ха-ха-ха! Хо-о, хо-хо-хо! – раздалось совсем рядом.
Абаназар в ярости сжал свои немощные кулачки и завертел головой.
– Где ты, негодный джинн!
– Хи, хи-хи-хи!
– Покажись и кончай свой глупый смех! У меня от него мурашки по коже бегают.
– Хе-хе! Кхе! Кха! – закашлялся Каззан, но так и не показался. – Не смеши меня, о наихудший из колдунов и наивнейший из старых ослов, а то я от смеха лопну.
– Да как ты смеешь так со мной говорить, презренный раб! – вышел из себя Абаназар, от бессилия заметавшись вдоль забора. – Покажись сейчас же!
– Не покажусь.
– Почему это? – мгновенно застыл на месте Абаназар.
– А потому: не хочу, и все тут.
– Да как ты… как ты смеешь возражать мне, отрыжка Шайтана! У меня твое кольцо, вот! – продемонстрировал кольцо Абаназар, попутно вертя головой – вдруг да и объявится джинн.
– Знаешь, можешь засунуть его себе… в общем, сам сообразишь куда, – отозвалась пустота.
– Ах ты!.. Да как у тебя только язык повернулся ляпнуть такое мне – мне, великому Абаназару!
– Ай-яй, какая патетика: «повернулся», «мне», «великому». Намотай себе на свою козлиную бороду: я теперь свободен. Сво-бо-ден! Понял? Достаточно ты понукал мной.
– Как… свободен? – покачнулся Абаназар, разум его на мгновение помутился. – Это невозможно! Этого не может быть!
– Может, как видишь. Есть добрые люди на свете.
– Ы-ы-ы! – в бессильном бешенстве взвыл Абаназар, колотя себя кулаками по ляжкам. – Скажи мне, о гнусный предатель, кто посмел сотворить с тобой это непотребство?
– А зачем тебе?
– Я хочу расквитаться с ним!
– Не скажу!
– Скажи, или я… или я такое сотворю! Ух, я сам себя боюсь, когда я в гневе, – колдуна и вправду передернуло.
– Твори, – безразличным тоном отозвался невидимый Каззан.
– Значит, не скажешь?
– Нет!
– Ну, смотри же: я, могущественный Абаназар сейчас сам узнаю его имя!
– А-ха-ха-ха!
Абаназар обиженно надул впалые щеки, но все же незамедлительно принялся за дело.
– Тыгылды, шмыгылды, тум-тум! Кыгылды, берылды, хрум-хрум! – вещал он, вскидывая то одну руку, то другую и производя ими хватательно-вращательные движения. – Сигылды, кирылды, бум-бум…
– Хи, хи-хи! Ох, уморил, хозяин! Заклинаю тебя Сулейманом: прекрати меня смешить, а то я точно пузо надорву.
– Ты меня сбиваешь, презренный предатель!
– О, прости! Хи-хи, – прыснул напоследок Каззан и затих, прячась где-то совсем рядом за пеленой невидимости. Абаназар прямо-таки всем своим естеством ощущал его присутствие. Колдун оттого нахмурился еще больше, глубокие морщины избороздили его покатый узкий лоб, но он промолчал. Тяжко вздохнув от накатившей безысходности и жалости к себе, он закрыл глаза, помолчал, распахнул их вновь и продолжил:
– О звезда Нихал, венчающая Караван Верблюдов, укажи мне человека, так бессовестно обобравшего меня!