Алабай
Шрифт:
— Та він про якийсь блуд каже, я його сам не розумію. Гей, дурник голи, ти чого там про блуд говорив? Какай у тебе в лісі блуд, дурья твоя бошка? Ти чого тут робиш? — спросил меня Махмудка, отвешивая подзатыльники на каждый свой вопрос. Надо же — Махмудка, а тоже хохол. Задолбал уже драться, сука.
Лихорадочно копаясь в своей памяти, я пытался вспомнить те немногие украинские слова, которые знал. Блин, с 'блудом' я точно пролетел, хрен их поймёшь этих хохлов. Вот так скажешь, чего по — русски, а у них сразу морда тяпкой, типа — ничего не понял, я вашего москалячего
— Та не блуд! Заблукал я. А тут тати напали, все шмотки и бабки отобрали и по голове стукнули. Не помню я ничего!
— А! Заблукав, говориш. І таті обібрали? Ще й бабки тут були, кажеш? Так, ти дивись… — и радостно заржали оба. Я только зубами скрипнул. Издеваются суки.
— Все, досить базікати Махмудка, піднімай цього голосранца і пішли вже, а то Ничипор знову кричати буде. Голодні вони там всі, харчі чекають.
При слове 'харчи', у меня снова забурчало в животе. На что Махмудка среагировал своеобразно. Поднял на ноги и отвесил пинка в нужном направлении со словами:
— Давай жопа, йди швидше. Нам теж жерти хочеться.
А мне, типа не хочется?! Вот я попал. Темнело достаточно быстро. Через какое-то время, я стал спотыкаться, на что периодически получал пинки от Махмудки. Второй, вернее первый мужик на меня никак не реагировал. Выволок из кустов два здоровенных мешка, один из которых тут — же нагрузили на меня, на шею надели верёвку, это чтобы не сбежал, наверное — и мы пошли…
К вони, исходящей от обоих я слегка притерпелся. Но не мог понять, какого хрена эти два бомжа так одеты. Даже на помойке можно шмотьё и получше подобрать. А тут, не понять, что. Такое впечатление, что своими руками шили из того, что подобрали. Из мешков, брезента, шкур.
Сколько мы шли, не знаю, но я здорово вымотался и вздрогнул, когда раздался голос из темноты кустов:
— Карась, це ты?
— Я, — отозвался впереди идущий бомж.
— А, це хто з тобою?
— Та хто ще? Махмудка, та ще якогось придурка в лісі знайшли. Сидів там голий. Каже, наші його обібрали і там залишили. І про якихось бабок базікав. Ви нікого не приводили?
— Та ну? Бреше як собака. Наші сьогодні нікуди не ходили. І які бабки? На що вони нам здалися? Пил з них вибивати?
— Так? Так, ти дивись. Ну, попитати, ось потіха буде, — хмыкнул Карась, а Махмудка снова отвесил крепкого подзатыльника. Как-то меня это всё сильно напрягает. И бомжи странные, и говорят странно, и пахнут… Блядь, воняют — тоже странно! По лесу шли хренову кучу времени и пришли. А куда? База у них тут, что ли? Может, это порода бомжей такая — бомж лесной — обыкновенный? Веселюсь, а веселиться-то и нечему.
=Необходима пища, оператору необходимо усиленное питание, — раздался нежный голосок моего симбионта. Луч света в тёмном царстве! Как же я рад тебя слышать, а то за всей этой суетой и забыл о нём. Или о ней? А пофиг.
— Ты чего молчала, Крис?
=Не было прямых вопросов, отсутствовала необходимость.
— Да?! А то что меня в плен захватили, это разве не необходимость? — возмутился я.
=Оператор не обращался ко мне с вопросами. Ситуации, в которой была возможность моего участия — также не возникала.
— А, сейчас, значит — возникла?
=Ответ положительный. У оператора проводится перестройка организма, устранение заболеваний, недостатков. Укрепление скелета и мышечного каркаса. Излишки материала для перестроения израсходованы. Требуется усиленное питание.
— Кто нам даст-то?! — чуть не в голос взвыл я.
Обдумав её слова, я всё-таки был вынужден согласиться. Чем она мне могла помочь? Громко завизжать? Сказать, Андрюха, нас сейчас в плен возьмут, ой — уже взяли? Да ну, маразм. И я чего-то не понял, чего она там про 'излишки материала' сказала? Это она меня так культурно — жирным, обозвала? Хотя да, имевшийся ранее живот, как показатель моей спокойной жизни, отсутствовал. Хоть что-то положительное имеется в моём приключении.
Ага, ну вот мы и дошли. Да уж, база, ёпть. Несколько шалашей, костёр, котелок над ним. И несколько бомжей вокруг развалились и расселись.
— Здорово всім. Ничипор, ми харчів притягли, голого якогось в лісі знайшли. Каже, ви його зловили і обібрали. Бреше ніби як. Та й розмовляє незрозуміло. Чистий весь, не з наших і не сільських. Купець чи що?
Один, из самых волосатых персонажей посмотрел на нашу троицу, хмыкнул в мою сторону. И кивнул одному лежачему. Поднявшись, тот забрал мешки и принялся в них копаться. Запахло копчёным салом… Сволочи!
— Ну звідки ти такий взявся? — это он меня так.
— Не помню, — буркнул я, глазами поедая то, что доставал их начпрод из мешков. Вон, народ как зашевелился. Тоже жрать хотят. Но на меня, скорее всего не рассчитывали.
— А, чого ти там казав, що ми тебе обібрали? — их атаман проследил за направлением моего взгляда, протянул руку и откромсав большим ножом шмат сала и краюху хлеба, стал с аппетитом уплетать.
— Не было такого, — ответил я, с завистью глядя, как он жрёт. Остальные от него не отставали, получая порции и занимая удобные места. Судя по их мордам, сейчас им будет бесплатное развлечение.
— А, чого це ти у нас такой не балакучий? — ласково спросил атаман и кивнув всё также стоящему сзади меня Махмудке, сказал, — Махмудка, чого це він такий мовчазний-то? Може він замерз? Так зігрій його!
Все радостно заржали, как будто Ничипор сказал очень смешную вещь. Петрасян, бля, доморощенный. А Махмудка, подрубив меня под колени, свалил на землю и наступил на спину. При этом, фиксируя натяжение верёвки, которая всё также была надета мне на шею, слегка придушивая. Урод.
Протянув руку, он выхватил из костра тлеющую ветку и ткнул в спину. Запахло палёным мясом. Задёргавшись от резкой боли, я вскрикнул.
— Ой, пан щось хоче сказати?? — глумясь, Ничипор наклонился в мою сторону и потешаясь приставил ладонь к уху, — Я не розчув, що він сказав. Хто чув, що пан сказав?