Аланар. (Тетралогия)
Шрифт:
– Прошу, господа! Со мной не потеряетесь! – донесся из пещеры его голос.
Мы с Люминелем переглянулись и последовали за ним, но не сделали и пяти шагов, как скала задрожала и глухо пророкотав, сомкнулась за спиной, утопив нас в полной тишине и темноте.
– Ой, мама! – прошептал рядом со мной эльф. – Как в могиле!
– Не боись, прорвемся! – успокоил его Крендин. – Гляди!
Он чем-то прошуршал, щелкнул и вдоль прямого, будто прорубленного в скале коридора один за другим
– Это Яркая нить, состоящая из светящихся жучков, как в Винлейне. Включая рычаг, запускается механизм, нагнетающий в лампы воздух, жуки это очень не любят и начинают светиться. – пояснил гном в ответ на мое явное удивление и кинул взгляд на эльфа. – Ну, салага, полегчало? – Он довольно ухмыльнулся и направился дальше, крикнув напоследок: – Не отставайте! Еще заблудитесь в тайном пути!
Люминель со всех ног припустил за ним. Я, усмехнувшись, пошла следом.
Идти по «тайному пути» оказалось легко и приятно. Не встретив ни души, мы шли по ровному коридору, иногда спускаясь или поднимаясь по высоким лестницам. Когда входили в темные коридоры, Крендин всегда находил выключатель.
Вопреки ожиданиям, здесь не летали мыши, не пылились кости. Что говорить, тут не было даже пыли, чтобы запечатлеть наши следы.
Шли мы довольно долго. Эльф, торопливо шагающий вслед за гномом, теперь еле плелся.
– Выпей зелье выносливости! – сжалилась я над ним, но тот решительно мотнул головой.
– Нет, спасибо, – покосился он на меня. – До города потерплю.
Я пожала плечами.
– Ну, как хочешь! Дай тогда мне чего-нибудь. Ваши настойки на этой… как ее… найгопле только настроение мне поднимают.
Гном хохотнул:
– Дай мне тоже, так сказать, для настроения.
Мы с Крендиным выудили из сумки Люминеля склянку с эликсиром и распили его под грустные взгляды глотающего слюну эльфа.
В каштановую голову гнома пришла умная мысль:
– Слушай, а может, у тебя и пожрать есть?
Эльф угрюмо кивнул и покорно достал буханку белого хлеба.
– Фу, эльфийский! – разочарованно скривился Крендин.
– Какая разница? – удивилась я.
Гном хмыкнул:
– Эльфийский хлеб сдобный, сладкий, с кучей трав. Бр-р-р. В принципе, если больше жрать нечего, то и этот сгодится. А так, в охотку, его есть нельзя, – и, отломив полбулки, в две секунды ее умял, запив остатками зелья.
– Не нравится – не ешь! – запоздало обиделся Люминель, отщипывая небольшой кусочек от того, что осталось.
– Поздняк метаться! И моли Всевидящего, чтоб у меня живот не вспучило! – Крендин сыто рыгнув, пояснил: – Смертельно для здоровья!
Эльф брезгливо покривил губы, но смолчал.
– Ладно, передохнули и будя! Если
– А чего тормозить? Пошли! – согласилась я, поднимаясь.
Через некоторое время мы вышли к массивным, с огромным кольцом посередине, железным дверям, преграждающим коридор.
– Ну, хвала Всевидящему, дошли! Радуйся, убогий! – гном от души хлопнул по спине мрачно разглядывающего преграду эльфа и тут же озаботился: – Ничего, не зашиб? Ну, вот и славно!
Подойдя к двери, он гулко застучал кольцом.
– Эй, засони, открывайте! Нам в город надо!
В полутора метрах от пола неожиданно распахнулось незаметное окошко, оттуда высунулась темная, всклоченная борода с вкраплениями седых волос, и недовольный голос рявкнул.
– Ну и кого бесы тащат? Да еще в канун праздника? Время, знаете, сейчас какое?
Мы с Крендиным покаянно выдохнули.
– Тревожное!
– Тьфу, да я не про это! Ночь на дворе! Рассвет уж скоро, а вы тарабаните! ЧЁ, невмоготу до утра подождать?
– А мы вам три грабня дадим! Золотых! – заинтересовал его Крендин, позвякивая монетами на ладони.
В темной бороде блеснул ржавый зуб.
– Золоты-ых? – радостно протянул стражник и тут же зевнул. – А чё не больше?
– Так нас трое! – возмутился Крендин. – А налог по одному золотому на брата считают.
– А-а-а, – разочарованно вспомнили за дверями и тут же, видать, надумав, как содрать больше, голос повеселел: – А за то, что ночью пришли? Надбавить бы надо!
Гном нахмурился.
– У меня больше нет!
– Ну, ежели нет, так и стойте до утра! – окошко захлопнулось.
Крендин беспомощно оглянулся на меня. Посмотрел на опустившего взгляд Люминеля и, потянув блестевшую на шее цепочку, вытащил из-за пазухи золотой медальон.
– Папка подарил, – пояснил он, с сожалением разглядывая бляшку. – На двухсотлетие, как раз в тот год его в шахте завалило. Но делать нечего. В город же надо попасть, а то у этого изверга ума хватит нас до утра продержать.
Кивнув на закрытую дверь, он потянул медальон, но я удержала его руку.
– Папка, говоришь, подарил? Ну-ка, погоди! Дай мне поговорить с вашей таможней.
Злясь на крохобора-стража, я подошла к двери и постучала. Гном ждал. Окошко тут же распахнулось.
– Ну, как? Нашли? Ну, то-то! Будете знать, как среди ночи шастать!
Молниеносно цапнув его за бороду, я неторопливо, с сознанием дела начала наматывать ее на кулак.
Страж завопил, как молодой поросенок.