Алая нить
Шрифт:
– Думаю, это мне и нужно, – сказал он Ральфу Мэкстону. – Давайте вернемся в отель. Моя жена ждет нас.
– Милый, может быть, пойдем после второго завтрака? – обратилась Анжела к мужу.
– Конечно. Вас это устроит, Ральф?
Мэкстон точно знал, что больше ему идти некуда.
– Вполне устроит, – согласился он. – Когда мне зайти?
Анжела оказалась великодушной. Этим она понравилась ему еще больше.
– А почему бы вам не позавтракать с нами? А потом мы бы пошли все вместе.
– Прекрасная мысль, – добавил Стивен. Его колебание ускользнуло бы от менее проницательного человека, чем Мэкстон. Искушение длилось один миг. Нет, это
– Вы очень добры, – сказал он Анжеле, – но у меня назначена встреча. Если я приду, скажем, в три часа, это вас устроит?
Анжела тоже поднялась.
– Жаль, что вы не можете остаться. Но в следующий раз обязательно.
Он снова слегка поклонился и ушел. Он спустился вниз в позолоченном лифте, вышел на улицу, где было прохладно и ярко светило солнце. Чудесный климат, даже в ноябре. На нем был новый костюм, приличная рубашка и пальто. Он нащупал в кармане ключ и зажал между большим и указательным пальцами, как талисман.
– Добрый старый двоюродный дед Олег, – пробормотал он. – То-то бы ты посмеялся. – Затем он свернул с Круазетт и зашел в маленькое кафе, где заказал себе дешевый завтрак. Фалькони купит дом. Мэкстон знал людей такого сорта. Если уж они что-то надумали, то не дают отбой. Они привыкли принимать серьезные решения, связанные с большими деньгами, и привыкли добиваться своего. Мэкстон пил очень мало; выпивка не была его слабостью. Играть можно только на трезвую голову. Десять лет он держался, но все равно не пил больше одного-двух бокалов вина. Шампанское с клиентами, когда они выигрывали. А когда проигрывали, то за вино платил он и подбадривал их, чтобы снова сели за столики и испытали судьбу. Вот ведь дерьмовая жизнь. И как хорошо, в конце концов, было бы умереть. В этот скудный и голодный год он часто думал о смерти. Всем было бы наплевать, если бы он, как когда-то его несчастный друг, зашел в море и позволил ему увлечь себя в глубины. Эта мысль часто приходила ему в голову, однажды он даже бросил монету – и, к своему облегчению, увидел, что ему выпал жребий остаться жить.
Друзья были добры к нему; две женщины поддерживали его и первые получили свою долю из его пятисот долларов. Одна говорила, что любит его, и он ей верил. Но он ее не любил. Он никогда никого не любил, потому что ненавидел сам себя.
Это его второй шанс. Он был суеверен, как все игроки; он думал о судьбе как о живом существе, обычно злобном, но иногда капризно добром. Судьба свела его со Стивеном Фалькони в казино много лет назад и связала их невидимой нитью. Судьба в последний миг потянула за эту нить, чтобы спасти его. Он будет работать у Фалькони. Построит новое казино, займет свое место среди богатых и расточительных мира сего. Двоюродный дед Олег, бесчинствовавший со своей французской шлюхой, будет призрачно улыбаться ему. Согласно семейной легенде, когда большевики расстреливали его, он расстегнул штаны и пустил струю им в физиономии.
В три часа он уже сидел на переднем сиденье большого наемного «кадиллака» Фалькони и они ехали в Palais Poliakoff [14] . Первое, что сказал Фалькони, – что нужно сменить название. Мэкстон согласился. Потом он придумает способ помешать этому.
– Ну, – спросил Стивен, – что скажешь, дорогая? Понравилось?
Он ждал от нее восторга; он хотел, чтобы она вместе с ним увидела, как это будет: лепнина покрыта свежей позолотой, подгнившие полы отремонтированы и застелены коврами, ветхим канделябрам возвращена былая роскошь и блеск.
14
Дворец Полякова (фр.).
Он взял ее за руку и просил поддержать его, и она его поддержала. Не потому, что вместе с ним видела будущее, а потому что слишком любила его, чтобы сомневаться. Для Анжелы это было всего лишь огромное полуразвалившееся здание, ремонт которого обойдется в миллионы.
Но она крепко сжала его руку и сказала:
– Ты превратишь его в чудо.
– А ты поможешь мне? – с надеждой спросил он. – Ты пройдешь со мной весь путь шаг за шагом, Анжелина? Ты мне нужна. Ты мне нужна, чтобы заняться украшением интерьера – и участком тоже; мы сделаем участок частью пейзажа. Терраса тут выходит прямо к морю. Мы ее перестроим, сделаем ночную подсветку.
Мэкстон открыл ставни. Они поднялись по высокой лестнице, открыли двойные двери, ведущие в парадные анфилады с роскошными лепными потолками и величественными мраморными каминами. Прохладный солнечный свет струился в потрескавшиеся оконные стекла, а он стоял рядом с Анжелой и представлял себе, как это будет выглядеть.
Ральф Мэкстон удалился, оставив их вдвоем. Он видел, что она озадачена, даже ошарашена, и восхищался ею за то, что она это скрывала. Это не ее мир. Он знал, в каком мире она жила. Он ясно видел его. Славный деревенский домик, поселок, солидный, респектабельный отец. Его собственная семья владела такими поселками в Англии. Его мать до самой смерти была председательницей Женского института и местного благотворительного общества.
Он прилетел на ее похороны, в мрачную церковь в Дербшире, где отпевали их всех, а на следующее утро поспешил назад в Монте-Карло. Никто не обрадовался его приезду и не пожалел об его отъезде. Он был отщепенцем. «Паршивая овца» – так назвал его один престарелый родич, по-прежнему говоривший на жаргоне шестидесятилетней давности. Отец был слишком занят собственной бедой, чтобы пытаться как-то воздействовать на сына, которым причинил матери столько стыда и горя. Ральф чувствовал: все они предпочли бы, чтобы он вовсе не приезжал. Он вновь поспешил в края своего изгнания, где сияло солнце и он был своим среди таких же, как он.
Нет, Анжеле Фалькони будет трудно переварить это. Все это – сор и мишура, несмотря на внешнее великолепие. Мечты Стивена Фалькони по-настоящему ее не затрагивают. Он спустился вниз и стал ждать их. Он терялся в догадках: что же случилось с той, другой женщиной, выказывавшей такую навязчивую страсть к мужу. Она тогда стояла рядом с ним, как пантера, охраняющая убитую ею добычу. Это была неприятная мысль, и ему стало не по себе. Не следует поддаваться болезненным фантазиям. И сантиментам.
Когда они спустились по лестнице и вошли в холл, он, улыбаясь, подошел к ним и спросил:
– Впечатляющее зрелище? Как по-вашему, миссис Фалькони?
– О да. Действительно впечатляющее. Муж хочет, чтобы я занялась отделкой и украшением. Мне понадобится много помощников.
– Мы делим шкуру неубитого медведя, – вмешался Стивен. – Мы же еще не купили его. Даже не знаем цены. Пойдем, дорогая, поехали домой. Ральф, мы отвезем вас в город и высалим у отеля. Теперь ваше дело – узнать подробности. Не будем опережать события, пока сделка еще не заключена.
Когда они вышли наружу и Мэкстон запирал дверь, Стивен шепнул Анжеле: