Алая зима
Шрифт:
– Я прибыл на неделю раньше тебя, - продолжил Катсуо, - и успел осмотреться. Я нашел следы ёкаев ближе, чем в десяти милях от храма. Они смелее обычного. Чаще всего они избегают людей – особенно сохэев – но мы с Минору нашли их следы, смешанные с нашими, когда осматривал окрестности. Они ходили за нами.
Он провел рукой по растрепанным волосам.
– И ёкаи в нескольких других местах стали вести себя стран. На прошлом задании я расследовал атаки ёкаев на востоке Шиона. Мертвые животные и два пропавших ребенка, - он тряхнул головой. – Я проверил все офуда, когда
Ее пальцы сжались на поручне, она уже жалела, что остановилась посреди моста, показывая преодоление страха. Но если уйти сейчас, она признает поражение. Мысль о горах с ёкаями вокруг храма пугала ее. Может, Аматэрасу пыталась предупредить ее быть осторожной из-за опасности вокруг храма.
Она боролась с желанием проверить офуда, что она всегда носила в скрытых карманах в рукавах. Бумажные талисманы могли защитить от атак ёкаев, но она еще никогда их не использовала. Пока она была на священных землях, ей не требовалось проверять способности.
– Гуджи Ишида выбрал этот храм, - сказала она, стараясь звучать спокойно, - потому что он такой маленький и отдаленный, что никто и не подумает, что я здесь. А еще потому, что церемония солнцестояния уже довольно близко.
Катсуо дернул плечами. Она посмотрела на него краем глаза, пытаясь увидеть его как Мияко. Высокий, широкоплечий и красивый, он не сильно отличался от себя семнадцатилетнего, в которого три года назад она влюбилась, но теперь она ничего такого не чувствовала. Он был красивым, но это красивое лицо вызывало столько плохих воспоминаний, печали, вины и унижения.
– Церемония… - вяло повторил он. – До солнцестояния меньше двух месяцев. Так мало…
Не обращая внимания на тревогу, она уверенно улыбнулась.
– Скорее бы. Последние три года я боюсь каждой тени, но после солнцестояния все ёкаи будут бояться меня.
Он напряженно посмотрел на нее темными глазами.
– Не стоит бояться, пока я с тобой. Я не позволю никому тебя ранить.
Все внутри нее затрепетало с жаром. О нет, только не это. Разве она сама не решила, что уже переросла влюбленность? Она отвела взгляд, мысленно ругая его.
– Я верю, что ты исполнишь свой долг умело и достойно, - сказала она вежливым тоном. Она не осмелилась посмотреть на его реакцию. Его обещание защищать ее не звучало как описание его долга.
Воцарилась тишина, нарушаемая плеском пруда. С деревьев у главного зала громко каркнула ворона.
– Какой будет церемония? – спросил он вдруг. – Каннуши не рассказывает о ней.
– Не знаю. Даже мне ничего не рассказали.
Он выпрямился.
– Что? Ты не знаешь?
Она взглянула на него, удивленная такой вспышкой.
– Я узнаю накануне, уверенна.
– Как можно не сказать тебе? Ты камигакари, это твоя церемония. Ты должна знать все об этом.
Она пожала плечами.
– Не думаю, что от меня будет требоваться что-то более присутствия.
– А потом?
Она снова пожала плечами.
На его лице проступили потрясение и недовольство.
– Ты не спрашивала? Это твое будущее. Разве не важно знать, что будет?
Шагнув к поручню, она прижалась к нему.
– В том-то и дело. Это не мое будущее. Мои желания не важны. Важна Аматэрасу и ее желания. А подробности – пустяки. Я ничего не могу изменить, да я и не хочу.
Она вздохнула, видя его хмурое лицо.
– Катсуо, после того, как меня отметили, будущее перестало принадлежать мне. Я живу ради Аматэрасу, за меня все решают гуджи Ишида и другие каннуши Шиона. В день солнцестояния ее воля станет моей, а моя – ее. Наше будущее будет чем-то новым. Я не могу строить планы, - ее голос смягчился. – Вот что значит быть камигакари. Какими бы верными ни были каннуши и мико, моя жизнь полностью принадлежит моей ками.
Он перестал хмуриться, что-то мелькнуло в его глазах. Печальная эмоция, которую она быстро узнала. Жалость.
Она напряглась. Жалость? К ней? Она мечтала быть камигакари. Это ее цель. Она позволяла себе миг сомнений, желаний другого существования, но никогда не хотела изменить судьбу. Она посвятила жизнь своей ками. Из тысячи мико Аматэрасу выбрала ее, Эми, своим носителем.
Он не упустил ее гневной реакции и вскинул руку.
– Знаю, быть камигакари почетно, ты испытаешь то, что я не могу представить. Я просто удивлен, что ты… не жалеешь о том, чего не сможешь познать.
– Зачем? – возмутилась она. – Сожалея, я бы до этого дня не дожила.
Он пробормотал что-то согласно, схватился невольно за рукоять меча. Может, меч делал его сильнее, увереннее.
– Ты когда-нибудь ощущал ее присутствие? – спросила она, остужая гнев.
– Что?
– Ты когда-нибудь ощущал присутствие Аматэрасу, когда молился в храме?
Он помрачнел.
– Нет.
– А я – да. Я чувствовала, как ее сила касается меня. Она… невероятная… нежная, - ветерок выбил длинную прядь из ее хвоста, она заправила ее за ухо. – Я уже сделала самый важный выбор. Ты тоже выбрал. Ты стал сохэем, чтобы служить ками. Мы похожи.
Он покачал головой.
– Ты такая преданная, Эми, что решила, что все вокруг такие же, как ты. Я стал сохэем, потому что сражения с ёкаями звучали круто, когда мне было двенадцать. Мне нравилось, я завел много друзей. Так было, пока ты чуть не умерла три года назад, и я понял, что это не просто хобби. Я впервые увидел ёкая. Не знаю, верил ли я в их существование до этого.
Она уставилась на него. Он тренировался годами, не веря в ёкаев?
– А потом я начал воспринимать все серьезно. Но со мной все по-другому, я могу уйти, когда захочу. Сегодня, завтра, в следующем году, через десять лет… Я могу решать, хочу ли я стать юристом, бухгалтером или завести семью с хорошей девушкой. А ты – нет. Ты все отдала, и я не знаю, понимаешь ли ты весь масштаб того, на что подписываешься. Тебе всего восемнадцать. Как можно знать, чего ты хочешь от жизни? Через два месяца шанса уже ни на что не будет.