Альбер Ламорис
Шрифт:
Но Шар, такой странный ученик, вызвал переполох среди детей; вдобавок Паскаль опоздал, и директор школы, заперев Паскаля в свой кабинет, отправился по каким–то делам к инспектору.
Шар легко коснулся стенки, сквозь которую он уже не мог попасть к своему другу, и начал неотступно преследовать директора. Странная и забавная картина предстала глазам прохожих: сухопарый, одетый во все темное человек со скучным и постным лицом то подпрыгивал, пытаясь схватить шарик, то делал вид, что шар не имеет к нему отношения; наконец, дойдя до мэрии и прервав разговор с инспектором, долго и удивленно смотревшим ему вслед,
Так Шар освободил Мальчика.
А потом Шар и Мальчик попали на знаменитый Блошиный рынок. Там Шар, пролетая мимо большого зеркала, вдруг впервые увидел себя и, кажется, остался собой доволен. Как человек, он то отлетал, то подлетал к зеркалу, даже коснулся его один раз, внимательно оглядывая себя со всех своих круглых сторон.
Паскаль же остановился перед картиной, на которой была изображена такая же маленькая, как и он, девочка, с обручем. Обруч был круглый, и рамка картины — круглая; рядом с девочкой росли цветы, и все это создавало впечатление гармонии и покоя, давно прошедших.
Может быть, раньше Паскаль и захотел бы дружить с этой девочкой, а теперь у него есть Шар, который тоже стоит себе (или висит?) рядом с Паскалем и смотрит на картину.
А потом они пошли дальше и встретили по дороге маленькую девочку (она напоминала девочку с картины) в белом воздушном платье, но уже не с обручем, а с шариком в руке — голубым шариком, маленьким, чуть овальным, нежным… Паскаль даже и не посмотрел на девочку, шарики же коснулись друг друга, их веревочки спутались, запутались; когда Паскаль распутал их и пошел дальше, он думал, что его Шар летит за ним. И Шар полетел было сначала за Паскалем, но потом задумался, заколебался и неуверенно повернул в сторону удаляющегося голубого шарика девочки, догнал его, коснулся, словно что–то сказал, и после этой легкой измены вернулся к своему другу.
Так в большом городе, среди тесных каменных стен и спешащих прохожих, продолжалась эта «история одного ребенка и шара, история их дружбы, смысл которой может быть полностью отражен лишь в воображении поэта и ребенка», так продолжалась эта «волшебная сказка без волшебников», — сказал бы Кокто…[20]
А Мальчик с Шаром уже шли к дому, но недалеко от дома их поджидала толпа мальчишек.
В Париже сотни шаров — белых, голубых, желтых, зеленых; овальных, продолговатых, больших, маленьких; но они, мальчишки, давно заметили и ждали именно этот — Красный шар.
Какое чувство владело ими? Наверно, не просто бессмысленная жажда разрушения. Нечто большее. Наверно, это ненависть. К прекрасному. К отличному от них. К недоступному их пониманию. К тому, что двое нашли друг друга. К сказке, которой они лишены. К человеческому чувству, превращающемуся мало–помалу в чувство волшебное. К поэзии, к которой мир прозы всегда агрессивен.
И Паскаль сразу понял, что ничего хорошего Шару не будет. Он схватил Шар и повернул в другую сторону, но и оттуда бежали мальчишки. Тогда он выпустил Шар. И Шар тоже как будто все понял. Он взлетел высоко вверх, и когда Паскалю удалось проскочить между мальчишками и оставить их позади себя, Шар спустился, и они на этот раз благополучно добрались до дома.
Так кончился второй день знакомства, приручения и дружбы Мальчика и Шара.
Наступил третий день.
Было воскресенье, и одетая в черное мама повела Паскаля к обедне.
На лестнице, ведущей в церковь, появился Шар, который, очевидно, летел за Паскалем и его мамой на расстоянии. Шар постоял (повисел) немного и влетел в церковь.
Послышался какой–то шум, грохот — и из черных дверей показались Мальчик с Шаром, мама и привратник.
Так Шар избавил Мальчика от скучной мессы.
Они пошли гулять, и Паскаль остановился перед витриной с пирожными. «Стой здесь, никуда не уходи», — погрозил он Шару и зашел в магазин. А Шар всего немного отлетел в сторону, и тут те самые мальчишки со злыми завистливыми лицами, уже давно, оказывается, подстерегавшие этот момент, схватили Шар, привязали к его тесьме грубую длинную веревку и побежали с ним. Злобная радость отражалась на их лицах, а Шар светился бликами солнца. Они бежали по какой–то улице, а мимо мелькали афиши, на которых стояло: Паради! Паради! (Рай).
Когда Паскаль вышел из кондитерской, Шара уже не было. Паскаль побежал по улицам, пока не заметил мелькающее за стеной красное пятно. Он сначала не мог понять, почему Шар не летит к нему, но, взобравшись на стену, увидел веревку. Он схватил Шар, отвязал веревку и побежал.
Они с Шаром бежали по узеньким темным улочкам, в которые как будто впервые заглянуло солнце, по дворам, по задворкам; но со всех сторон сбегались мальчишки, спотыкаясь, крича, напрягая все свои силы и уверенные в победе. Их толпа росла, они появлялись сзади от Паскаля, спереди, слева, справа; казалось, они заполнили собой всю землю, чтобы догнать маленького мальчика с красным шариком. Наконец, они загнали Мальчика и Шар к пустырю.
«На планете Маленького принца, как и на любой другой планете, растут травы полезные и вредные… Но ведь семена невидимы. Они спят глубоко под землей, пока одно из них не вздумает проснуться. Тогда оно пускает росток… если это какая–нибудь дурная трава, надо вырвать ее с корнем, как только ее узнаешь. И вот на планете Маленького принца есть ужасные, зловредные семена… Это семена баобабов. Почва планеты вся заражена ими. А если баобаб не распознать вовремя, потом от него уже не избавишься. Он завладеет всей планетой. Он пронижет ее насквозь своими корнями. И если планета очень маленькая, а баобабов много, они разорвут ее на клочки… Я знал одну планету, на ней жил лентяй. Он не выполол вовремя три кустика…»
Через много лет Альбер Ламорис показал, что стало с той планетой. Почва ее заражена «баобабами».
Выстроившись в ряд, маленькие ребята поднимают руки с камнями и рогатками. Паскаль выпускает Шар из рук. Но Шар не улетает. Он словно не хочет оставлять друга одного среди этой толпы. И пока он медлит, первый камень, второй, третий летят в него. Ничто уже не может ему помочь. Теперь Шар не может улететь. Не светятся на нем блики солнца. Немой крик мольбы и боли теснит его нежную, тонкую оболочку. И еще один камень из рогатки — и Шар лопается. Медленно сжимается оболочка. Капли слез проступают на ней. Уходит жизнь… Чей–то башмак торжествующе наступает на так необычно умирающий шар — и все кончается. Толпы мальчишек куда–то исчезают. Рядом с маленьким лоскутком — расстрелянным и растоптанным Красным шаром — сидит один в неподвижности Паскаль. Он остался без друга, и ему словно некуда идти.