Альбигойский Крест. На Тулузу!
Шрифт:
– После первой ночной стражи, сеньор…
Агент поднял глаза к потолку, задумался, улыбнулся ей и ответил:
– Боже, какое нежданное счастье. Нам не придется их долго ждать. Стража, вот-вот, начнет свой обход от городских ворот. Значит, они будут совсем скоро. Ты, я надеюсь, готова нам помочь?..
– Да, сударь… – Катерина сделалась бледной от волнения.
– Они постучат, ты их впустишь и скажешь, что Авраамушка спит в спальне сном младенца, а я и мои товарищи встретим их, как положено…
– Хорошо, сударь… – губы вдовы тряслись от шока и испуга за свою жизнь.
– Только, не вздумай
Они разместились в доме вдовы, ожидая прибытия катарских шпионов. Время летело медленно, словно тягучий мед, плавно переходя от одной минуты к другой. Катерина нервничала, прохаживаясь из угла в угол дома.
– Сядь и успокойся… – сказал ей агент. – Не хватало еще, чтобы они увидели, как ты маячишь в окнах среди ночи. И, пожалуйста, приглуши свет…
– Не стоит, он и так еле теплится… – заметил один из его товарищей. Он внезапно замолчал, прислушиваясь к шумам и шорохам улицы, и сделал шест, приложив палец к губам.
Агенты неслышно растворились в доме, приготовившись к захвату. В дверь осторожно постучали. Катерина подошла к двери и спросила:
– Кто там?.. – ее голос вздрогнул от волнения.
– Голубь мира… – зло прошептали ей из-за двери. – Открывай, не тяни…
Она открыла дверь, пропуская четыре тени в затемненный дом.
– Он уже пришел?..
– Да, спит в спальне… – ответила вдова, чувствуя, как дрожат ее руки и все тело.
– Не бойся, мы тихо. Не надо так дрожать, аж полы скрипят… – шутливо ответил ей один из катаров.
Враги шагнули в темноту спальни, не ожидая засады.
– Сдавайтесь, уроды! – крикнул им один из агентов и нанес по голове первого, вошедшего в спальню мощный удар деревянной дубинкой.
Тело врага обмякло и повалилось на пол, задев что-то со шкафа. Катары бросились бежать, но наткнулись на остальную группу агентов, преградивших им отход. Но один из противников воспользовался заминкой, возникшей среди агентов из-за Катерины, которая растерялась от неожиданности и заметалась в проходе. Он толкнул вдову на трех агентов и крикнул своим товарищам:
– Засада! Уходим!..
Он бросился бежать, расталкивая на ходу врагов, а за ним устремился еще один катар, пытаясь выскользнуть из ловушки. Но ему не удалось сделать даже трех шагов, как его сразил точный удар кинжала, пришедшийся прямо в сонную артерию. Катар захрипел и, обливая всех фонтаном брызжущей из пробитой артерии крови, завалился на пол, преграждая путь агентам. Третьего катара они повалили на пол и быстро скрутили, связав ему руки ремнем. Но тот, кто толкнул вдову, все-таки смог выбежать из дома и скрыться за углом здания, растворяясь в непроглядной темноте ночи. Агенты выскочили за ним, но он уже исчез.
– Дура… – зло плюнул на пол один из агентов, относя свои слова к перепуганной насмерть вдове. – Своими метаниями ты испортила прекрасную «обедню» …
– Оставь ее в покое, нам удалось схватить двоих… – попытался успокоить его товарищ. Он наклонился над телом третьего катара и, отдернув руку, произнес. – А этот готов. Жан уложил его точным ударом в шею. Залил, собака, кровью весь пол. Ноги разъезжаются, до чего сколько…
– Зато два других, слава Богу, лежат смирненько… – Раздался из спальни голос одного из их товарищей. – Пьер так ловко врезал первому дубинкой между глаз, что его даже вязать не пришлось! Смотри-ка, он зашевелился! Эй, сердешный, все! Попался…
Послышалась небольшая возня, сопение и на пороге спальни возникло лицо Пьера, улыбавшегося во весь рот:
– Связали его, чтобы не трепыхался!
Жан, так звали главного в этой группе агентов, повернулся к Катерине, сидевшей на стуле, словно каменная статуя, и, тряхнув ее за плечи, произнес:
– Сиди пока дома и носа не высовывай! С тобой останутся трое наших ребят, так, на всякий случай. Поняла?..
Она подняла голову и утвердительно покачала головой. Жан усмехнулся и сказал:
– Видишь, как все просто получилось. А ты, глупая, боялась. Прибери пока в доме, полы, что ли, помой, а то грязно здесь от крови… – Он приказал агентам. – Так! Пьер, Оливье и Рауль, вы останетесь здесь и покараулите нашу милую вдовушку. Еврея можете гнать в шею. Он нам больше не понадобится. Пусть проваливает к своей еврейской семейке и забудет впредь соблазнять христианских вдов или, не приведи Господь, невинных девиц. Нам пора в цитадель. Скоро утро – у нас будет много дел…
Они подняли связанных катаров и вывели их на улицу, предварительно вставив для верности кляпы в рот, чтобы не кричали. Катерина зажгла факел и стала разжигать огонь в камине, подкладывая на тлеющие угли свежие дрова. Она наклонилась и стала махать плоской дощечкой, направляя воздух на угли. Дрова разгорелись и занялись веселым огнем, потрескивая и стреляя небольшими искорками. Комнат осветилась, открывая взору жуткую картину погрома и скоротечного боя. Мебель повалена, посуда разбита, боковой шкаф лежал на полу, а под ногами хрустели осколки разбитой посуды, залитой темнеющей лужей крови, набежавшей из тела убитого катара.
– Сейчас мы уберем его… – агенты подхватили труп убитого и поволокли его к выходу, оставляя за собой жирный след крови, тянувшийся за телом.
Они выбросили его на свалку, расположенную рядом, и вернулись в дом, закрыв за собой дверь на засов.
– Я пока приберусь… – машинально произнесла Катерина, выходя из кухни с тряпкой и ведром воды. – Можете пройти на кухню, сеньоры. Там чисто и есть что перекусить…
– Благодарствуем… – ответили агенты и спокойно, словно и не было захвата и пролитой крови, направились на кухню.
«Боже мой, – прошептала она, наклонившись с мокрой тряпкой над огромной лужей крови, – влипла я, словно пчела в смолу…»
Из кухни послышался смех и веселые разговоры агентов, резавших хлеб и разливавших вино.
Авраам вышел из спальни на шатающихся ногах. Вид его был жалкий и подавленный, ноги и руки дрожали, он не мог вымолвить ни единого слова. Груз пережитых событий так поразил его, что несчастный еле передвигался, держась рукой за дверной косяк. Он каким-то пустым и отрешенным взглядом окинул дом, вздрогнул, увидев огромную лужу крови, и побрел к выходу из дома, стараясь не наступать ногами на длинный кровавый след, тянувшийся до самых входных дверей. На пороге он обернулся, тоскливо и обреченно посмотрел на Катерину, его губы задрожали, пытаясь произнести что-то, но кроме всхлипывания и громкого прерывистого дыхания несчастный так и не смог ничего сказать. Он опустил голову и вышел на улицу, закрыв за собой дверь.