Шрифт:
Михаил Язмир.
Алдан, лето 1953 года.
Памяти моего друга, Владимира Александровича Сысоева, посвящается.
1. Транссиб позади.
В настоящем ищут признаки прошлого теперь только в своей памяти? Вспомню, увижу ли я их? Ведь, старея, забываешь ушедшие годы. Тем не менее, легко можно еще вызвать ушедшие голоса и динамику утерянных событий. Это была вторая экспедиция в Восточную Сибирь в том же составе, как и на реку Лену. Командовали, как и прежде, научные сотрудники Палеонтологического института Академии Наук СССР, Кира Корде и Инесса Журавлева. В качестве рабочей силы (коллекторами) были мы, студенты Саратовского Университета Володя Сысоев и я, автор этих воспоминаний. Кроме студентов, дамы прихватили с собой лаборанта своего института Жору Утробина. Дамы возлагали большие надежды на Утробина, как моториста и повара. Прошло уже несколько месяцев со дня смерти Сталина. Хрущев и Маленков еще ничего не переиначили, и вся огромная страна продолжала двигаться по инерции, согласно предначертаниям усопшего вождя. Также как и при нем нужно было получать пропуск в Забайкалье и на Дальний Восток, где располагался, по словам Солженицына, архипелаг Гулаг... Без пропуска можно было добраться только до Иркутска...
На седьмой день после отправления из Москвы, поезд поднялся вдоль Ангары до ее истока и побежал по петле Кругобайкальской железной дороги, проложенной вплотную к Славному морю. Впечатляла картина дореволюционного (1905 года) солидного сооружения: креплений пути, красиво обрамленных пар тоннелей для двухпутки, пронизывающей гористые мысы. Когда поезд шел по внешнему пути, казалось, что прибой разбивается прямо на рельсах под бегущим вагоном...
К сегодняшнему дню, в результате подъема воды Иркутской плотиной, полотно дороги вдоль Ангары затоплено. Поэтому недостающая часть дороги от Иркутска к Забайкалью была проложена через горы западной оконечности хребта Хамардабан. Теперь пассажир встречается с Байкалом только на станции Култук- на южном берегу озера . А отрезок бывшей Кругобайкальской дороги от истока Ангары до Култука достался лишь туристам, ягодникам и истории... Заканчивался восьмой день нашего лежания на полках. Еще тысяча километров позади. Наступила ночь. Приближались к станции Амазар. Народ зашевелился. Сообщили, что с левой стороны по ходу можно увидеть памятник Сталину, выбитый в скале заключенными. Мы с Володей пошли в тамбур, где проводник открыл дверь. В зябкой темноте мы внезапно увидели ярко освещенную прожекторами скалу, в ней выбитый барельеф,высоко наверху- бюст Сталина... Его обозрение заняло меньше минуты и пассажиры вернулись обратно в теплый и ярко освещенный вагон. Люди были взволнованы. Среди них нашлись бывалые. Те, кто знал историю создания этих необычных скульптур. - Трое их было, зэков,- рассказал пожилой пассажир с изможденным лицом,- еще в тридцать пятом они подрядились выбить в скале и силуэт Сталина и бюст на скале. Ну, понятное дело, администрация лагеря дала "добро" и пообещала скостить им срок. Ну и работали они как проклятые и не только зубилами, но больше отбойными молотками и взрывчаткой. Шпурили и закладывали взрывчатку, конечно, профессионалы- взрывники. Один энтузиаст, вроде, со скалы сорвался и погиб. А когда закончили работу, отпустили остальных двух зэков по домам. История умалчивает- кто они были и как их звали... На следующий день, ранним утром, высадились на станции Большой Невер. Отсюда начиналась дорога через Становой хребет к верхнему течению Алдана- к поселку Томмот.
2. АЯМ золото.
Это уже Амурская область, это уже Дальний Восток. Недалеко отсюда, от поселка Сковородино, в 1930м-1937м годах был проложен первый отрезок Амуро-Якутской железнодорожной магистрали. Строители, по большей части, заключенные. Может быть это из их числа выдвинулись создатели скульптурного Сталина возле станции Амазар. От этой магистрали, увы, осталось только полотно. В 1942м году во время войны дорга была разобрана, и ее рельсы пошли на прокладку рокадной (прифронтовой) дороги вдоль Волги от г.Свияжска до станции Иловля, почти до Сталинграда. Если бы старый АЯМ сохранился, мы бы в 1953м, как сегодня, добрались до Алдана с комфортом... Но нас ждала Амуро-Якутская автодорожная магистраль (тоже АЯМ). Ее еще до революции, планировалось довести до г. Якутска. Однако, для круглогодичного снабжения товарами алданских золотоискателей к пятидесятым годам был построен только южный участок. Отсюда и название АЯМ золото. Остальная часть дороги до Якутска в то время была проходимой для автомобилей только в зимние морозы. Кира и Инесса проявили инициативу, и довольно быстро поймали проходящую машину. Передняя половина кузова была укрыта тентом, натянутым на металлические обручи, это неоценимое удобство.. Дальнейшее было делом техники, и багаж нашими с Вовкой руками был забросан в кузов трехтонки ЗИС-5. Жора стоял и ухмылялся. Он, конечно, подряжен на работу моториста, но никак не грузчика!? Тот еще фрукт... Длинная, местами насыпная, местами на скальном основании, дорога осталась в памяти как нудное, нескончаемо долгое предприятие. ЗИС-5 ревел, преодолевая длинные подъемы, взбираясь на Становой хребет и Алданское нагорье. Почти 750 километров, с раннего утра до конца суток, нес на себе геологов автомобиль. Несколько раз мы останавливались, покушать, оправиться. Но вот, слева от дороги, лежит упавший на бок грузовик. Возле него костер. Возле костра двое мужиков. Подъехали. Остановились. Спросили- не помочь ли? Оказалось- кузов нагружен типографским шрифтом. Шофер заснул на длинном спуске и проспал кювет. Проснулся, повернул баранку, но было уже поздно. Машина с нарушенным центром тяжести опрокинулась. Упала удачно- прямо на кювет. Шофер с сопровождающим так и выпали в него через открытую дверцу. И теперь, делать нечего, расположились возле костра и кимарили в ожидании помощи. Вдоль дороги на обочине изредка попадались и другие машины, увы брошенные, помятые, черные- остатки не столь благополучных аварий. В Томмот прибыли уже ночью. Снаряжение сгрузили на правом берегу Алдана прямо на гальки бечевника.. Река тускло блестела и шумела совсем рядом. Выше, за косогором, заслонял звездное небо силуэт высоченного забора лагеря для заключенных, с вышками и прожекторами по углам. -Кто-то должен охранять наше снаряжение-, неуверенно высказалась главная начальница, Инесса.
– И добавила: -мы с Кирой Борисовной ночуем сегодня в местной гостинице. -Я для караула тоже не гожусь-, подал голос Жора, - мне необходимо выспаться. Завтра мне предстоит весь день работать с мотором. А на таком холоде я могу простудиться. Кто тогда заведет мотор? - Ладно-ладно, мы покараулим,- заявили одновременно мы с Вовкой, нас соблазнял романтический характер первой ночевки на берегу знаменитой реки,- а вы идите, устраивайтесь... Начальство и их Жора-барбос ушли. Подморозило. В небе дрожали звезды. Было очень тихо. Вдвоем мы бодро расставили на щебенчатом грунте ящики, положили на них войлочные попоны, на них спальные мешки, а поверх них полушубки, и выше- брезентовый тент. Широкая и высокая двухспальная постель была готова. После этой операции мы сняли сапоги и прямо в брюках и свитерах залезли в спальные мешки и укрылись полушубками и брезентом. На головы мы натянули шапки-ушанки, а между собой расположили заряженное охотничье ружье. На всякий случай. Стало тепло как на лежанке... Я проснулся в семь утра местного времени. Над Алданом поднимался пар. Уши моей ушанки заиндевели от моего дыхания. Такой же вид имела и Володина ушанка. Он зашевелился. Он всегда вставал чуть позже чем я. Здоров был поспать. - Что, уже вставать пора?- не открывая глаз пробубнил он. - Можешь еще полежать, пока солнце пробьется,- посоветовал я... Но долго нежиться не удалось. К нам быстрыми шагами направлялись начальницы. - Миша, Володя! У вас все в порядке? - Абсолютно. Все цело и мы отоспались. - Разве вы ничего не слышали? - Абсолютно ничего, а что? - Ночью из лагеря убежали трое заключенных, была погоня, стрельба! Странно, что вы ничего не слышали... "Еще более странно-, подумал я,- что они все слышали и нас не предупредили. Тряслись, наверное в своем номере от страха." - Но ведь все цело!- возразил Володя. -Хорошо, что хорошо кончается,- резонно отметила Кира. Здорово мы спали! Эх! Сейчас бы так поспать, также беззаботно, крепко и без просыпа как тогда! Увы, с тех пор слишком много воды в Алдане утекло. И Вовки уже давно нет... Но Жоре, таки, пришлось все утро караулить груз. А мы отправились на завтрак в чайную, а потом- к местным кустарям- караблестроителям. У них нашли мы неплохую лодку, тонны на две, просмоленную и и уже замокшую. К ней были приложены пара довольно грубых весел, обломок весла с лопастью и шест. Вовка обратил внимание на то, что корма не позволяет подвесить на ней подвесной мотор. Пришлось попросить местных умельцев прибить специальный транец для двигателя. За это пришлось доплатить... Лодку испытали сразу. Мы с Володей сели на весла, а дамы очень мило устроились на заднем сидении. Солнце уже грело во-всю. Алдан шумел и сиял и легко понес пустую ладью. Проплыли всего около километра, когда справа по ходу увидели забор и вышки лагеря и возле него- жалкую кучку нашего экспедиционного скарба. Несколько взмахов веслами и лодка зашуршала по гальке недалеко от нашего "порта" отправления.
3.Плывем!
Теперь было важно разобрать и распределить груз в лодке так, чтобы она сидела на воде ровно, чтобы было место для отдыха и управления, чтобы было место для складирования будущих образцов. Мы с Володей, учитывая прошлогодний опыт плавания по Лене, поставили в передней части судна, позади скамейки для гребли, мачту. К ней прикрепили задний верхний угол гребня крыши двухместной палатки. Такой же передний угол натянули на стойку. Левый и правый края крыши привязали к бортам. Получилась очень даже уютная кают-компания. К мачте, нсмотря на издевательские реплики Жоры ("позапрошлый век", "тоже мне Беллинсгаузены...") приделали рею с парусом из тента.
Вскрыли ящики. Отдельно расположили посуду и продукты, чистые записные книжки и тетрадки, карандаши, аптеку, спирт, противокамариную жидкость, спички, горные компасы, зубила, геологические молотки и кувалдочки, упаковку тряпичных мешечков для образцов, брезентовые плащи. четырехместную палатку с тентом. Все богатство, сложенное на корме укрыли брезентом, а размещенное на носу- плащом.
Из ящика, под конец, вытащили трехсильный подвесной мотор, и Жора приступил к его установке. Стоя по колено в воде, сопя, он и так и эдак пытался навесить мотор на транец, ругал горе-судостроителей. Наконец, мотор повис на транцевой доске. Осталось только его завести. Во всяком случае уже можно было плыть. Все сели по местам. Володя с помощью шеста столкнул нашу лайбу от берега. И Алдан понес ее в непредсказуемое будущее.
Но заставить мотор работать оказалось проблемой. Он не хотел заводиться! Жора оккупировал все место на корме возле транца и продолжал оживлять мотор.
– Наверное, бензин плохой, - заподозрил Жора.
– У хорошего танцора сам знаешь, что мешает, - обратил внимание на возможное влияние анатомических особенностей механика, Володя.
Жора чертыхался, продолжал наматывать ремень на головку двигателя в попытке запустить его... И вдруг он чихнул и, о чудо- затарахтел! И лодка понеслась по течению как сумасшедшая. Так красиво неслись, и тут я увидел перекат. Тут течение ускорялось.
– Жора, осторожнее!- крикнул я. И вдруг т-р-р-р--ак!
Мотор ударило, он чихнул и замолк. Наступила тишина. Лодку по-прежнему несло над мелким галечным дном вместе с прозрачной алданской водой. Не так, теперь, быстро, и боком.
– Камни! Шпонку срезало!- завопил Жора. На него жалко было смотреть. Из его не очень-то связной речи мы заключили, что срезало какую-то шпонку, что без нее мотор работать не будет, что он, Жора, забыл в Москве прихватить запас шпонок, а вернуться обратно в Томмот за шпонками против сильного течения мы уже не сможем. И осталось только надеяться на весла и, при попутном ветре, на парус. В принципе и механик нам теперь не был нужен...
И мы с Вовкой принялись убеждать приунывших начальниц, что ничего вовсе не потеряно. Нам предстоит проплыть по Алдану всего около четырехсот километров. Сейчас двадцатое июня. Можно сказать, все лето впереди. Скорость течения свыше пяти километров в час. Даже если не считать наших весел и паруса, то все расстояние мы можем без всякого мотора сплыть за 80 часов, то есть всего за 10 дней! А у нас этих дней минимум 40. Есть основание для оптимизма! А. Что касается Жоры, то нам ведь нужен повар...
Для начала мы взялись за весла. Ритмичные шлепки лопастей успокаивали...
Экипаж, успокоившись, обратил, наконец, внимание на разворачивающийся перед нами пейзаж: стремнину реки в обрамлении светлых галечных пляжей и прибрежные, покрытые лесом сопки с проплешинами светлокоричневых скал. Солнце стало припекать и породило легкий ветерок с левого берега. Мы быстро подняли парус. Он напрягся и потащил лодку. Володя сел на корму и стал управлять судном с помощью обломка весла. Благодать!..
Через час приятного движения возникла идея подойти к берегу, сварить обед и посмотреть обмытые участки прибрежных скал.
4. Немного геологии.
Река, прихотливо изгибаясь, текла на восток по удивительной пограничной области между гористым Алданским нагорьем и Приленским плато. Здесь Сибирская платформа под влиянием глубинных сил приподнялось на поверхность, выпячивая наружу глубокие и самые древние
ее слои- нижний гранитный цоколь и отложения более чем полумиллиардлетней давности.