Алехин
Шрифт:
Очевидец матча, Александр Кобленц, ставший впоследствии заслуженным тренером СССР по шахматам, считал проигрыш Алехина следствием апатии, вызванной одиночеством. В книге «Воспоминания шахматиста» он писал: «Мне думается, что причина депрессии таилась не только в шахматных неудачах чемпиона мира. В первую очередь нужно учитывать психологический микроклимат матчей на высшем уровне. Длительный, монотонный ход такого поистине марафонского состязания ложится на соперников крайне тяжелым психологическим грузом… Каждый день тот же ритм жизни, тот же очень сильный противник: каждый день — длительное пребывание в стрессовом состоянии, а по ночам — частые изнурительные бдения
Иметь квалифицированного советчика, найти достойного оппонента для анализа отложенных партий, получать моральную поддержку при неудаче… Тренер-секундант обязан уметь создать хорошее настроение подопечному, когда у самого на душе кошки скребут.
Личная трагедия Алехина состояла в том, что он на протяжении всей жизни не имел настоящего преданного друга.
Алехин, бесспорно, был человеком, далеким от сантиментов, причем он часто выдавал себя за более жестокого человека, чем был на самом деле. Мне довелось несколько раз — в Кемери и Париже — беседовать с гроссмейстером, но никогда не видел его в приподнятом настроении, по-настоящему счастливым. Он не умел даже открыто и искренне смеяться — иногда только сухо, сардонически усмехался… Мне казалось, что все существо Алехина пронизано глубокой, безнадежной грустью. И лишь неугасимое честолюбие и смелость поддерживали его неистощимую энергию.
Показательно, что, живя во Франции, он не сумел найти среди шахматистов никого, кто мог быть рядом с ним на матче с Эйве. Французов не смущало, что Алехин был вынужден согласиться на предложенную бесплатную помощь мастера Сало Ландау — гражданина Голландии.
Да, Алехину было нелегко (особенно после 21-й партии, когда резко возросла враждебность голландской общественности против русского чемпиона) — все были против него: его тяготило одиночество».
Как вспоминал Флор, «этот шахматный гигант нередко придавал значение всяким случайным фактам. У него даже был свой «талисман» — сиамский кот Чесс, с которым он запечатлен на нескольких фотографиях. Во время матча с Эйве он иногда спускался со сцены в зрительный зал к своей супруге, чтобы погладить любимого кота…
Но по-настоящему все мы, окружающие Алехина, как и он сам, конечно, верили только в один «талисман»: в его редкое шахматное мастерство».
Внезапная потеря звания чемпиона мира явилась тяжелым ударом для Алехина. Как он казнился, видя свои очевидные ошибки и просчеты в партиях матча… Но винить, кроме себя, было некого. Одно утешало, что через два года состоится матч-реванш. Право на него было оговорено, когда Алехин принимал вызов Эйве.
В том, что ему удастся вернуть звание, Алехин не сомневался. «В Голландии он говорил мне, что с поездкой в Москву надо повременить, — вспоминал Флор. — В Москву он хотел поехать только как чемпион мира…»
Александр Алехин всегда был человеком дела и не произносил слов впустую. В критический момент он вновь мобилизовал свою могучую волю и стал работать над восстановлением спортивной формы. Бросил курить, исключил спиртные напитки, перешел на рациональное питание.
Горечь поражения и пробелы в своей игре Алехин пытался снять участием в бесконечных соревнованиях. В течение двух лет он сыграл в десяти турнирах! По своей значимости и составу эти состязания разнились, как и его результаты в них. Прежней стабильности не удавалось достичь.
Еще совсем недавно фамилия Алехина
Неравномерность выступлений Алехина в турнирах 1936–1937 годов видна из краткого обзора. В мае 1936 года в Наугейме он разделил первый приз с Паулем Кересом, имея по 6 1/2 очков из 9, без поражений; в июне в Дрездене стал единоличным победителем турнира с таким же итогом, а в июле, в Подебрадах, оказался вторым с 12 1/2 очками из 17, пропустив вперед себя лишь на пол-очка Сало Флора.
Неудачно сложилось выступление Алехина в исключительно сильном турнире в Ноттингеме, проходившем с 10 по 28 августа 1936 года. В нем участвовали четыре чемпиона мира разных лет: Эйве, Алехин, Капабланка и Ласкер; четыре наиболее выдвинувшихся к тому времени молодых гроссмейстера — Ботвинник, Решевский, Файн и Флор; три особенно успешно выступавших гроссмейстера старшего поколения — Боголюбов, Видмар и Тартаковер, а также четыре английских мастера. Любопытно, что некоторые виднейшие участники турнира только здесь впервые встретились.
Борьба в турнире носила крайне острый, напряженный характер и вызвала огромный интерес. Явного лидера не было, и только последний тур расставил все по местам. Состязание завершилось блестящей победой 25-летнего советского гроссмейстера Михаила Ботвинника и экс-чемпиона мира Хосе Рауля Капабланки. Первый и второй призы они разделили, набрав по 10 очков из 14, причем Ботвинник прошел всю дистанцию турнира без поражений. Отстав от победителей на половину очка, третий — пятый призы разделили американские гроссмейстеры Сэмюэл Решевский, Ройбен Файн и чемпион мира Макс Эйве. Совсем рядом, с разницей тоже лишь в пол-очка оказался Александр Алехин, получивший шестой приз. Далее были Эмануил Ласкер и Сало Флор, Милан Видмар, Ефим Боголюбов и Савелий Тартаковер, а замыкали таблицу результатов английские мастера.
Незадолго до окончания турнира в английской газете «Манчестер гардиан» появилась статья Алехина, как бы уже подводившая итоги состязания. Говоря о своих результатах, он писал:
«Я далеко не удовлетворен своей игрой в Ноттингеме, главным образом с точки зрения спортивных достижений… В первой половине турнира я потерял по крайней мере полтора очка тем, что отказался от ничьей против Решевского, не использовал лучшего положения против Капабланки и не довел до победы начисто выигранную партию против Тэйлора. И вообще я играл без достаточной воли к победе. Зато к концу турнира я получил удовлетворение тем, что сыграл несколько хороших партий, и особенно тем, что я добился победы против шедшего без поражений Эйве.
На Ноттингем я, правда, возлагал большие надежды. Но в данном случае со мной повторилось то же, что и с другими чемпионами мира. После поражения (а тем более мое поражение против Эйве в прошлом году было совершенно неожиданно) должно пройти некоторое время для того, чтобы вновь приобрести свою силу игры, оправиться после полученного удара».
Примечательно, что Алехин, придавая большое значение этому состязанию, глубоко проанализировал все его партии, и в 1937 году сборник Ноттингемского турнира уже вышел в лондонском издательстве. Новая книга А. А. Алехина заняла достойное место среди классических произведений шахматной литературы. В переводе на русский язык она была издана только в 1962 году.