Алекс и Алекс 6
Шрифт:
Мартинес откинулся на спинку кресла, ухмыльнулся и, недолго думая, потащил из-за уха на восемь десятых недокуренную сигару.
Визитёр недовольно покосился на клубы дыма, но ничего не сказал.
Ещё бы, ты здесь не у себя, а на чужой территории.
— В этом помещении совсем нет датчиков на огонь или дым! — с удивлением прорезался соискатель. — Только на движение, влажность и свет!
— Обсудим в другой раз? — миролюбиво предложил прокурор.
Разумеется, на этаже, где он хозяин, за годы была возможность
Просто вслух такого говорить не будешь, ещё и при подобном посетителе.
— Я дико извиняюсь, господин парламентарий, — куратор широко растянул губы в улыбке чеширского кота. — Поделитесь? — отвлёкся он на мгновение в сторону прокурора.
Мартинес без слов достал из нагрудного кармана вторую сигару, не начатую, и вместе с зажигалкой протянул офицеру.
— Вы проделали непростой путь на этот этаж, чтобы задать подобный вопрос мне? — Бак затянулся, прислушался к ощущениям и с интересом посмотрел на посетителя.
— Что за дурацкая привычка отвечать вопросом на вопрос? — визитёр явно не привык, чтобы ему отвечали подобным образом.
— Ну тогда у меня ещё один встречный вопрос, — загоготал куратор. — Вы мне не благодетель и не товарищ, а злейший враг. С чего мне вам отвечать?
Ух ты, Мартинес впечатлился.
Нечасто выпускники военно-дипломатических академий, пусть и закрытых выпусков, режут в лоб политикам правду-матку таким образом.
Особенно своим политикам.
— Тогда теперь вы, — незваный гость перевёл взгляд на прокурора.
Видимо, посчитал разговор с армейцем законченным досрочно: когда жёсткая позиция звучит таким образом в исполнении дипломата, даже ежу понятно, что уговаривать смысла нет.
— Не начинайте, — вроде как дружелюбно бросил темнокожий. — А то в итоге получится ещё хуже, чем с Баком.
— Вы не понимаете последствий. — Ну да, политикан не был бы собой, если бы не попытался. — Мы пока, — выделено интонацией, — не даём хода вашим художествам… — он перечислил вполне ожидаемые моменты служебной биографии Мартинеса. — Мы конструктивны и не настроены спрашивать за ошибки молодости, если видим встречный конструктив.
Похожий на тяглового быка, депутат впился тяжелым взглядом в переносицу прокурора.
Пара молодых дарований Корпуса непосредственно захлопала глазами и развернула головы, с любопытством ожидая ответа старика.
— Спасибо за комплимент, — хрюкнул представитель юстиции. — Упоминаемые вами эпизоды относятся к моему возрастному периоду сорок три тире пятьдесят один. Отрадно, что в полтинник ваши считали меня по-прежнему молодым.
— Это всё, что вы скажете?
Мартинес с наслаждением вдохнул очередную порцию дыма:
— Могу разве что добавить, что у нас с вами разные представления о молодости. А-ха-ха-ха-ха!
Заржали они
До чего же просто вести дела, когда рядом свои. Эх.
— Вы сами не понимаете, на что нарываетесь. Оба, — представитель противной стороны ещё раз попытался просверлить взглядом взрослых. — Бак, ладно, этот старый дурак! Но у вас есть возможность в том бизнесе укрепиться и…
— Вон. — Подполковник лениво махнул тыльной стороной ладони от себя.
— Подтверждаю, — спокойно кивнул хозяин этажа. — Если это — вся цель вашего визита, нам не о чём говорить.
— Старый дурак, откуда же ты только взялся… Ну почему ты не можешь хотя бы раз взять свои бабки, заткнуть пасть и делать, что тебе говорят… — а теперь глава комитета был на удивление искренен.
С его лица исчезли напускная чопорность, апломб, злость и невысказанные претензии.
Сейчас он был обычным мужиком, который старается сделать свою работу и досадует на непредвиденные помехи. Одушевлённые.
— Ты такой же старый дурак, как и я, — равнодушно парировал Мартинес. — Меряешь всех по себе. Если готов за бабки сам на что угодно, удивляешься, когда у других иначе. И кто из нас после этого идиот?
Конечно, дискутировать с этим персонажем, пытаясь перевоспитать — всё равно что лупить об стену горохом. Но юристу почему-то показалось важным расставить точки над і в разговоре; возможно, ради присутствующих подростков.
Идеалисты не стоят ничего, если им на смену не приходят новые идеалисты — эту максиму он отлично понимал.
— Так а чего ты хочешь, если не денег?! — парламентарий тем временем неподдельно изумился услышанному. — Ради чего это всё? — он повёл рукой вокруг. — Чего ты добиваешься в итоге?! Я сам пришёл к тебе, суммы можно обсуждать; чего ты кочевряжишься?!
— Мне не нужны деньги, — отстранённо улыбнулся Мартинес.
— А что нужно?
— Чтобы вы четверо ответили за тот случай. Хоть когда-нибудь, пусть даже теперь.
Всё. Слова сказаны.
На заднем плане мелькнула мысль: а ведь может быть, что именно к этому моменту он и шёл всю жизнь. Карьера, семья, дети — сопутствующее, но этого мало.
Для полного счастья, оказывается, не хватало лишь этого разговора — и ожидаемых после него последствий, в них будущий Главный военный прокурор теперь не сомневался.
Компромат на Мвензе есть — раз они так суетятся. Надо лишь его добыть, чисто техническая задача.
В глазах противника мелькнула обречённость. Чтобы тут же испариться, сменившись на готовность бороться — но это уже ничего не меняло.
Ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь.
— Пацан, последнее предложение в твой адрес, — не размениваясь на пустые диалоги, депутат зашёл с последних козырей, обращаясь к Алексу. — Предлагаю по-хоро… — договорить у него не вышло.