Алекс, или Девушки любят негодяев
Шрифт:
Марго-младшая была точной копией своего отца. Вместе с матерью чудесная малышка жила в пригороде Вены. Она мгновенно растопила железное сердце своего отца. Теперь Алекс понял, что именно она — женщина его жизни. Для нее он все это время просыпался, дышал, ел… Теперь он отдаст все ей. Именно Марго-младшая должна была стать его искуплением.
На следующий день рано утром две красивые женщины — мать и дочь — встречали его в Вене. Следующий год был настоящим чудом — они были втроем. Соня стала взрослой женщиной, совершенно европейской. Она заканчивала университет и параллельно работала на небольшой должности в крупной компании. В ней чувствовалась большая свобода и внутренняя
Время шло, девочка росла под чужой фамилией, Алекса это беспокоило. Он сделал Соне предложение руки и сердца, которое она, расплакавшись, приняла. Снова началась подготовка к свадьбе — на этот раз менее шумной. Казалось, давняя обида давно изжила себя, все было совсем иначе, чем в первый раз. Из родственников связь с Соней поддерживала только тетка Роза. Она сердцем приросла к девочке, восхищаясь ее мужеством и оптимизмом — сама Роза когда-то пережила в юности подобную ситуацию, но сдалась под напором страха и предрассудков.
До свадьбы оставалось четыре дня, а Марго-старшая все никак не могла получить визу. Нервничала, звонила Алексу. Кроме Марго, Алекс ждал еще нескольких гостей, друзей из Англии и Москвы.
В тот вечер он почувствовал странное беспокойство. Наученный верить интуиции, он впервые оставил дочь за музыкальными упражнениями одну и вышел встретить Соню. Стемнело, он нервно курил, решил позвонить, но телефон остался дома. У дома он с удивлением обнаружил машину Сони — как это они разминулись?
Маргоша за роялем упорно отрабатывала гаммы.
«Надо ей объяснить, почему музыка должна быть мягче, даже гаммы. Но какая упорная и трудолюбивая девочка, вся в мать», — мелькнуло у него. Заглянул в комнату, в кухню. Отвлекать дочку не стал, поднялся наверх.
Соня висела в их спальне, между кроватью и комодом. Под ее ногами валялся отброшенный стул. Одного взгляда Алексу хватило, чтобы понять — мертва. «Отомстила», — автоматически мелькнуло в голове. Гаммы внезапно прекратились. Он спешно вышел и запер дверь. Спустился вниз, лег на диван возле дочери. Она включила мультик, но через некоторое время стала спрашивать, где мама. Алекс не отвечал. Казалось, он спал. Он не знал, что Соню нашла тетя Роза, что она же сумела уберечь Марго-младшую от стресса, отвлекла ее, вызвала медиков и полицию.
Когда открыл глаза, увидел мигающий телефон. Судя по дате, прошло четверо суток. Просто невероятно — ему казалось, что он дремал полчаса. Звонила Марго-старшая.
— Ну наконец-то ты ответил! Что случилось, куда ты пропал? Ты знаешь, что мне так и не позвонили из посольства?
— Марго… Мне все равно.
— Ах, ну я иного и не ожидала. Как ты понимаешь, меня на свадьбе сегодня не будет. По твоей милости.
— Свадьбы не будет, Марго.
— Что??
— Она меня продинамила, детка. Увы. Я не могу сейчас говорить, прости.
Сказав последнюю фразу, Алекс замолчал, уставившись в потолок. Мэри молчала. Ее охватил ужас — да ведь он форменное чудовище, он совершенно лишен чувств и эмоций, у него нет морали, нет сострадания — ничего человеческого. И это он толкнул эту несчастную девушку в петлю, тут не может быть сомнений. Он — и его поступки, его исчезновения и возвращения, его слова и его действия. Надо же, оказывается, Марго внутри намного сильнее, чем кажется — только ей удалось пройти через подобное и сохранить не только жизнь, но рассудок.
«Нет, мне это не по силам, — думала Мэри, машинально вставляя в мундштук сигарету и закуривая. — Не по силам — и абсолютно не нужно. Я не хочу окончить жизнь в петле или от передоза наркотиками. А с ним, чувствую, по-другому не получится. Я у себя одна — и мне надо спасаться».
— Ты не сможешь уйти, — вдруг сказал Алекс, и Мэри, подпрыгнув, уронила мундштук на пол.
— Я не собиралась…
— Мэ-ри, не ври мне. Ты боишься. Но поверь — с тобой ничего не случится, я знаю.
«Проверять это я не собираюсь, уж извини».
— Почему сейчас твоя дочь в Англии? — спросила она, стараясь сменить неприятную тему.
— Я не мог оставаться там. И ее не мог оставить. Я продал все в Вене и увез Марго-младшую к своим родственникам в Англию. Ей там лучше. Проблема в другом — родня Сони пытается отсудить ее у меня. Но этого они не добьются. Моя дочь будет жить там, где я скажу.
— А тебе не кажется, что ребенку лучше с бабушкой?
Алекс вдруг стал жестким и чужим:
— Не лезь, Мэ-ри. Когда я захочу узнать твое мнение, я непременно спрошу, поняла?
Вместо ответа Мэри мягко сказала, вставая из кресла:
— Тебе надо отдохнуть. Воспоминания выматывают.
— Мне стало легче.
— От чего?
— Я сказал все, что было. Теперь ты не узнаешь это от кого-то.
— Тебе это важно?
— Да.
Да…
Рано утром, часов около семи, Мэри, полностью одетая, на цыпочках вошла в большую комнату. Алекс еще спал, одеяло сползло, обнажая торс, и Мэри невольно засмотрелась на его грудь и забинтованное плечо. «Господи, почему я такая? Зачем я отталкиваю его? Зачем делаю больно обоим…», — подумала она, но тут же одернула себя — нет, так не пойдет, сейчас совсем раскиснет и останется, а это — поражение. Мэри вздохнула и, не справившись все-таки с собой, наклонилась и быстро коснулась губами щеки Алекса. Он что-то пробормотал во сне и улыбнулся. Мэри, вытерев выступившие почему-то слезы, быстро пошла к двери.
Листок бумаги, сложенный вдвое, белел на черном стекле журнального столика и привлек внимание Алекса, едва тот открыл глаза. Протянув руку, он лениво взял его и развернул. Первые же строки заставили Алекса сперва просто приподняться на локте, а затем и сесть.
«Я решила, что ты все-таки имеешь право знать. Раз уж так случилось… Наверное, во всем есть высшая справедливость, Алекс, и за все в жизни надо заплатить. За все — за хорошее и за плохое. И мы платим — каждый по-своему. Ты — одиночеством в окружении множества женщин. Я… душевной болью и постоянным страхом. Что ж… Я очень надеюсь, что у тебя все будет хорошо. В конце концов, именно тебе я обязана многими вещами в своей жизни. И еще — Марго. Не обижай ее, не отталкивай. Пусть она будет счастлива хотя бы теперь. Теперь — за все, что ты сотворил с ней в прошлом. Подумай об этом, Алекс.