Алекс, или Девушки любят негодяев
Шрифт:
Он снова и снова прослушивал запись телефонного разговора Марго и неизвестной девушки, пытаясь понять, в чем суть, однако девица казалась искренне озабоченной судьбой Мэри. Джеф должен был уже улететь в Бильбао, сам Алекс отправлялся туда же ночью, собственно, он заехал к Марго попрощаться. Как знал, что лежит тут и ревет от бессилия и жалости к Мэри и к себе — это в ее духе. Ее слезы могли убедить в чем угодно даже камень, и в последнее время Алексу все чаще приходилось отказываться от каких-то своих решений именно по этой причине.
Вот она вернулась из ванной, села боком за стол и умоляюще
— Ну что ты так смотришь? — не выдержал Алекс. — Да, поеду вытаскивать из очередного дерьма твою обожаемую Мэри! Можно подумать, у меня нет других дел, своей жизни — ничего нет, кроме вас двоих! Когда, где я вас выкопал, таких? Не скажешь?
Марго грустно улыбнулась:
— Меня — давно… а ее…
— Марго, я разве об этом спросил? Я пытаюсь понять, как именно я ухитрился вляпаться дважды?
— А тебе просто неинтересны женщины без прибабахов. Тебе с ними скучно, даже если при этом они адски красивы.
Алекс расхохотался. Марго сказала сущую правду — неземной красоты женщины не притягивали его дольше, чем на пару ночей, если в них не было ничего, кроме этой самой глянцевой красоты. Как выражаются: «а поговорить?» А чтобы кругом все клубилось и дымилось? Не-е-ет, жить без этого он не мог и не хотел. Проблемные женщины увлекали его мгновенно, притягивали как магнитом, лишая сна и покоя.
— Ох, Марго… Женщин с такими проблемами, как у твоей Мэри, надо держать от себя подальше, — отсмеявшись, заявил Алекс, но Марго шутку не приняла:
— Давно ты стал так о ней думать? С тех пор, как силком затащил в постель, да?
Алекс помрачнел.
— Зачем ты так? Ты ведь знаешь — я хотел по-другому. Я ждал, я делал все, чтобы она сама захотела этого. Парадокс — захотела ведь! Я же не вчера родился, прекрасно разбираюсь в женщинах! Но она…
— Конечно! — перебила Марго. — Конечно — она! Она виновата, еще бы! Как была виновата я, Мадлен — и еще толпы женщин!
— Ты говоришь так, словно я серийный маньяк, насилующий женщин.
— Ну, прости — преувеличила, — признала Марго, подошла к нему и обняла, уткнувшись лбом в плечо. — Но согласись — зря ты так с Мэри.
Он погладил ее по макушке, прижался щекой к каштановым волосам, знакомо пахнувшим нежными духами «Белый лен». Даже после стольких лет, что они были не вместе, Алекс помнил какие-то мелочи вроде этого запаха, привычки грызть яблоки или звука голоса по телефону.
— Ты права. Наверное, зря. Ладно, Марго, мне пора. Не звони мне.
Он мягко отстранил Марго и встал. Она проводила его, закрыла дверь и неожиданно для себя расплакалась.
Жизнь Мэри в доме Кости все больше напоминала кошмарный фильм. Если бы не Надя, она давно уже сделала бы что-нибудь с собой, чтобы прервать этот бесконечный ужас. Девушка явно что-то знала о причине Костиного поведения, знала истинные мотивы, но молчала. И Мэри просто из любопытства терпела издевательства — в конце концов, умирая, неплохо бы понимать, за что. Ее постоянно мучила мысль о смерти отца — она давно подозревала, что Костя приложил руку к внезапной и странной гибели тестя, только случая утвердиться в этом мнении у нее пока не было.
Однажды Костя уехал по каким-то делам на целых три дня, и это явилось для Мэри настоящим
Неизвестно, как именно наказал его за этот проступок Костя, но что-то подсказывало Мэри, что с Гошей теперь лучше повежливее.
Надя провела у нее все три вечера Костиного отсутствия, они лежали в кровати и разговаривали. Мэри все время пыталась понять, чем же именно так расположила к себе эту девушку, ведь по логике Надя должна бы хотеть ее исчезновения, чтобы остаться с Костей. Но все оказалось не так просто.
В один из вечеров Надя вдруг разговорилась. Возможно, причиной стало ее весьма приличное опьянение — где и с кем пьет, Надя не говорила, но Мэри уже неоднократно замечала за ней пристрастие к алкоголю. Вот и в этот вечер хмельная девушка улеглась на кровать рядом с Мэри и, прижавшись к уху губами, зашептала:
— А хочешь, я тебе расскажу, как я тут очутилась?
— Хочу.
— Дура была. Дважды дура — когда в Испанию приехала и когда потом на Костю повелась.
Надя села и спросила, глядя на Мэри:
— Курить хочешь?
— Смертельно.
— Сейчас…
Надя сорвалась с места и убежала куда-то, постукивая каблучками домашних туфель. Мэри медленно поднялась, подошла к полукруглому окну, расположенному почти под потолком — все-таки это был полуподвал — и открыла его, впуская в комнату свежий ночной ветер. Девушка обхватила себя за плечи и зажмурилась, чтобы не заплакать. Где-то там, за окном, далеко отсюда в России были Марго и Алекс, бальные танцы, кафе и ночные прогулки по Москве. Где-то там, далеко отсюда, она могла быть счастлива. Но теперь ничего этого нет — и уже вряд ли будет. Есть только вот эта кровать с парой наручников, Костя, непроходящая боль — и постоянный страх. И еще — желание смерти как самого чудесного подарка. Все. Больше ничего.
Стук каблучков заставил Мэри встряхнуться — вернулась Надя, держа в руках поднос с фруктами, кувшином сангрии и маленькой бутылочкой коньяка. Поставив все на кровать, она улеглась и похлопала по покрывалу, приглашая Мэри присоединиться.
— Давай хоть маленький пир закатим, раз уж такое дело.
Мэри присела на край кровати и взяла сигарету. Она вдруг поняла, как не хватает мундштука, к которому успела пристраститься в Москве. Марго очень нравилась эта ее новая привычка, она часто усаживалась напротив и завороженно наблюдала за тем, как Мэри прикуривает сигарету, подносит длинный мундштук к губам, потом держит правую руку чуть на отлете, выдыхая дым. Мэри тогда подтрунивала над подругой — мол, смотришь, как будто влюбилась… Сейчас ей не хватало этого взгляда, как не хватало и самой Марго — ее голоса, ее присутствия, ее разумных слов и даже слез…