Алекс. Безродный. Дилогия
Шрифт:
В общем, отбросил я сомнения. И так голова пухнет от информации, что я впитал за прошедшие дни. Ещё проблемы с храмовниками… Да и не стоит забывать про местную хулигань и воровской бизнес. В дополнение к этому очень раздражает чувство того, что за мной вечно здесь кто-то наблюдает.И не только здесь… Да ещё так, что до сих пор не выяснил, откуда именно могут за мной смотреть. Места здесь хоть и много, но не настолько, чтобы играть в прятки.
За всем этим разговором шло время. Стрелки часов неумолимо крутились, а местное солнце склонялось к горизонту. Я и не заметил, как немного потемнело и, кажется, даже чуть похолодало.
—
Мы взглянули в окно и заметили, что небо уже окрасилось многими красными оттенками. И ведь правда, скоро и ночь наступит. Мы вежливо попрощались с ворчащим стариком и вышли из здания на свет Божий. Солнце уже довольно низко опустилось. Небольшая его часть уже за горизонтом.
— Слушай… Раз такое дело, то давай зайдёшь к нам. Время ещё не позднее, так что можешь сразу и вещи свои забрать, — предложила Оглайла.
Чуток подумав, решил, что грех отказывать.
— Нет, ну серьёзно. Такой красавице отказать — не только себя не уважать, но и всё равно что получить по морде от других мужиков.
— Тогда на том и порешим, — улыбнулась девушка и указала в сторону. — Нам по этой дороге. Пройдём несколько домов, потом мимо реки и вскоре выйдем ко двору.
Я кивнул и, вдохнув свежий воздух, невольно улыбнулся. Спокойный вечер рядом с красивой дамой… Что ещё нужно для хорошего настроения? Да, внешностью она, конечно, довольно экзотична, но, по сравнению с большей частью местных «прелестниц», Оглайла просто королева красоты. Конечно, других орчих я не видел, но у неё присутствовали явные черты человека… Чем больше смотрел, тем больше убеждался в том, что она полукровка. Да и в её рассказе слишком многое указывало на то, что её мать — человек.
Днём здесь относительно тепло, а вот при наступлении вечера начинает хорошенько так холодать. Впрочем, не сильно. Меньше шума, меньше народу, более свежий воздух, по крайней мере так мне кажется. В целом атмосфера более приятная, как по мне. Н-да… Даже не заметил, как привык к городской вони. Да уж… В любом случае прямо сейчас атмосфера даже немного романтическая, несмотря на все «прелести» этого средневекового времени.
Шагая по улицам вечернего города, мы продолжали болтать. Я расспрашивал о её жизни, сам рассказывал байки и травил адаптированные под местный колорит анекдоты. Слушал её переливчатый смех и невзначай узнавал о местных нравах, об отношениях трудовых и личных, сопоставляя с тем, что вычитал из книг.
Она же в ответ интересовалась моей жизнью в Диких землях. Я не слишком мудрствовал. Всё, что знал о жизни кочевников в моём мире и из информации о местных реалиях, смешал в довольно занимательную историю, полную неожиданностей, смертельных опасностей и злющих родственничков. А лишние подробности опускал, пряча их за шутки.
В молчаливые перерывы я всё думал о том, что именно меня ждёт потом. Поставленные тем гадом цели и задачи, которые так и не обросли никакой конкретикой, и приставленный ко мне загадочный «куратор», что явно халтурил — это, конечно, всё хорошо и замечательно, но от всего этого нужно как-то отходить и открещиваться. Причём так, чтобы меня никто ни в чём не заподозрил. Вот
Ага, мразь ты такая. Посмотрим, как ты будешь давить свою чеширскую улыбку после того, как я вас всех уделаю. Осталась только малюсенькая проблема… Как мне это красиво провернуть? Допустим, я найду возможность завалить демона. Но что дальше? Просто жить, пока однажды под старость лет мне не передадут «привет» с Земли демоническим клинком в спину?
Выкинув лишние мысли из головы, вернулся к наслаждению чудесной компанией красотки. Решение проблем подождёт. А вот прекрасная дама ждать меня не будет.
Как-то незаметно мы перешли на разговоры о более личных темах. О вкусах и предпочтениях, об интересах и хобби. Самое приятное, что время от времени преспокойно получалось мне чуть ли не пожирать взглядом её фигурку и её саму. Она же лишь смущённо делала вид, будто не замечает моего интереса к ней. Ничего-ничего. Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним.
Вдруг я заметил больно пристальный взгляд одного из тройки стражников. Незаметно посмотрев по сторонам, я понял, что доблестные стражи порядка провожают взглядом конкретно меня. Да и не они одни. Тут таких полно, и все заинтересовались моей скромной персоной. Пособники коммунистов чуют во мне душу капиталиста, что-ли? Или им так завидно от того, что такая красотка со мной? Нечего зырить с завистью.
Я лишь усмехнулся про себя. Забавные ребята. Вроде только въехал, а уже знаменитость. Да такая, что местные «папарацци» следят за каждым моим шагом. Давненько я такого не испытывал, очень давненько. Вот только… Мне кажется или они смотрят на меня как на суицидника?
Вскоре мы подошли к какой-то небольшой площади, откуда раздавались чьи-то восторженные возгласы. Оглайла тоже заинтересовалась и,отчего-то хитро улыбнувшись, поспешила в сторону толпы. Протискиваясь с ней сквозь разумных, мы пришли поближе к причине всеобщего интереса. Двое мужиков активно мутузили друг друга. Это что ещё за пролетарский мордобой? И местные политкомиссары вроде не торопятся его прекращать… Занятно.
На самой арене стояло несколько групп людей по два человека среднего роста. Все они находились там без верхней одежды и были крайне потрёпаны. У некоторых синяки, у других раны, у ещё одних различные опухоли и так далее. Для меня, рослого парня, их потасовка выглядела малость забавно. Столь небольшие мужички на моём фоне не впечатляют.
— Вперёд! Набей ему морду! — выкрикнул кто-то из толпы.
— Не разочаруй своего папочку! Я поставил на тебя пятёрку медяков, так что ты обязан отмудохать этого сопляка! — вторил ему ещё один мужик.
— Да, кто это тут ещё папочка?! — с усмешкой произнёс другой. — Ты ему сам в сыновья годишься.
— Чё сказал, плешивый? — разъярился тот. — А ну-ка, пойдём выйдем, поговорим по душам!
— Да с радостью! Я тебя так отметелю, что мамочка твоя родная не узнает.
— Какой говорливый. Натяну твой зад на твою же голову и пойду забирать свои четыре серебрушки.
Другие же радостного подначивали эту парочку схлестнуться. Мужики не стали отказываться от своих намерений и, сняв рубашки и отдав своим друзьям, которые громче всех гнали ихв драку, залезли на сцену, попутно кладя монеты в деревянную коробочку.