Александр I
Шрифт:
– И вы говорите, сделал это Цыганов, наш приёмыш? – не веря своим ушам, спросил удивлённый Гарин.
– Он, он, князь.
– Где же этот подлец?
– Не знаю, вероятно, где-нибудь шатается.
– И вы не отыскали этого негодяя и не убили его, как собаку!.. – упрекнул князь Прозорова.
– Сделать это князь, нелегко: Цыганов слишком хитёр.
– Впрочем, возмездие подлецу оставлю я за собою. Я отплачу ему с лихвою и за себя, и за сестру, и за мою невесту.
– Ах, князь, поверите ли, я так сожалел о вас, так сожалел! – с участием проговорил Леонид Николаевич, в его голосе было столько искренности и простоты, что это заставило Сергея переменить своё мнение о Прозорове.
«Это искренный радушный человек, ему можно рассказать своё горе», –
– С потерею моей милой Анны я потерял и всё своё счастие. Теперь я не живу, а прозябаю… – такими словами закончил князь свой невесёлый рассказ.
– Бедный, бедный! Я не утешаю вас, князь, да что значит моё утешение против вашего великого горя.
– Всё радостное, счастливое схоронено, и у меня осталась одна только никому не нужная жизнь, – с тяжёлым вздохом проговорил Гарин.
– Что вы говорите, Сергей Владимирович, как никому не нужная?.. Вы забыли свою семью, у вас есть близкие, которые вас так любят.
– О да. Любовь отца с матерью хорошо отразилась на моей измученной, разбитой жизни, – с саркастической улыбкой проговорил Гарин.
– Простите им, князь, ведь они не хотели причинить вам несчастия. Они вас так любят, любовь скрадывает недостатки. Кстати, я дней через пять еду в Каменки, надеюсь, и вы со мною поедете!..
– Нет, не поеду.
– Как? Вы не хотите ехать на свадьбу своей сестры?..
– Да, не поеду. Будьте счастливы. И вам, Леонид Николаевич, и моей милой сестре я желаю полного счастья, но быть на вашей свадьбе я не могу. Где веселье и радость, тут я лишний.
– Но вы, князь, хоть немного развлечётесь.
– Вы думаете? Нет, господин Прозоров, горе моё слишком велико, никакие развлечения не помогут.
Леонид Николаевич на этот раз не стал слишком настаивать, он хотел выбрать к тому более удобное время; своею любезностью и предупредительностью он сумел расположить к себе молодого князя, и в конце концов тот подружился с Прозоровым. Леонид Николаевич послал к старому князю письмо, в котором писал, что он будет скоро в Каменки, да не один, а с Сергеем Владимировичем, которого он надеется уговорить с ним вместе ехать.
Прозоров не ошибся. Сергей, после долгих отговорок, наконец дал слово ехать к отцу в усадьбу.
ГЛАВА IX
Война наших войск с французами окончилась; армия спешила домой, в Россию.
Император Александр, возвещая народу о прекращении войны и о Тильзитском мире, издал манифест, в котором высказывал своё благоволение и благодарность народу и войску. В высочайшем манифесте, между прочим, говорилось:
«Везде, куда глас чести призывал войска, все опасности битв перед ними исчезали. Знаменитые их деяния в летописях народной славы пребудут незабвенны, и благородное отечество, в пример потомству, всегда вспоминать их будет. Дворянство, шествуя по следам своих предков, знаменовало себя не только жертвами имущества, но и совершенною готовностью положить жизнь за славу отечества. Купечество и все другие состояния, не щадя ни трудов, ни стяжаний, несли с радостным чувством бремя войны и готовы были всем жертвовать безопасности государства».
Добрый государь император обратил всё своё внимание на раненых и оставшихся после убитых на войне вдов и сирот; он повелел выдать вдовам убитых в сражениях или умерших от ран генералов и обер-офицеров полное жалованье их мужей вместо пенсиона; после смерти вдов пенсион выдавали их детям до совершеннолетия. Раненых штаб – и обер-офицеров увольняли в отставку с полным окладом содержания; нижних чинов раненых помещали в инвалидные дома, учреждаемые в Петербурге, Москве, Киеве и в других больших городах, а тем, которые не желали жить в инвалидных домах, выдавали полное жалованье и прогоны до места жительства. Кроме чинов и орденов, наиболее храбрым выдавали и денежные награды. Никто не был забыт императором Александром: все участники войны получили щедрые награды, начиная от
Государь, недовольный Беннигсеном, не стал его более удерживать в армии и принял его отставку. На место Беннигсена назначен был, по воле государя, генерал Буксгевден, находившийся в то время в Риге. Его вызвали в Тильзит. По обоюдному условию императора Александра и Наполеона, русские пленные получали одежду и вооружение от французского правительства и немедленно отпускались в Россию. Положение русских, взятых в плен французами в войнах 1805, 1806 и 1807 годов, было тяжёлое. Наполеон принуждал их угрозами и лишениями всякого рода, «доводившими наших до нищеты, вступать во французскую службу. Несчастных, согласившихся изменить святости присяги и стать под знамёна Наполеона, определяли в полки Латур д'Овернь [76] и принца Изенбургского, [77] из коих первый был отправлен в Неаполь, второй в Испанию, где почти весь погиб». [78]
76
Полки, точнее, бригада гренадеров, названная в честь генерала Теофила-Мало де Латур д'Овернь (1743–1800), прославившегося своей храбростью.
77
Изенбургский-Бирштейн, Карл фон – глава одноимённого княжества недалеко от Кобленца, присоединился в 1808 г. к Рейнскому союзу, за что получил от Наполеона ряд соседних с княжеством земель. После Венского конгресса княжество отошло к Австрии.
78
Михайловский-Данилевский А. И. Описание второй войны императора Александра с Наполеоном 1806–1807 гг. СПб., 1846.
Ратники, или милиция была распущена, им оказано много разных льгот, а вдовам убитых на войне ратников выдавали вспоможение.
После трёхнедельного пребывания в Тильзите император Александр дружески простился с Наполеоном, дав ему слово посетить его в Париже, и 28 июня отправился в Петербург; проводив русского государя, Наполеон на другой день тоже покинул Тильзит: он спешил в Париж. Возвращался Наполеон с большим триумфом, «на всём пути торжественно встречаемый дворами и народами». [79]
79
Михайловский-Данилевский А. И. Описание второй войны императора Александра с Наполеоном 1806–1807 гг. СПб., 1846.
ГЛАВА X
За день до своего отъезда из Москвы в Каменки князь Сергей Гарин был удивлён и обрадован неожиданностью. К нему в кабинет, как снег на голову, ввалился его закадычный друг и сослуживец Пётр Петрович Зарницкий.
– Друг, брат, тебя ли я вижу? – не веря своим глазам, говорил взволнованным голосом князь, крепко обнимая своего приятеля.
– Что, брат, не ждал! Я хотел удивить тебя своим неожиданным приходом и, кажется, достиг цели… ты удивлён! – весело говорил полковник. – Твой денщик пошёл было тебя предупредить, но я остановил его.
– Вот не ожидал видеть тебя здесь, в Москве. Как ты отыскал меня?
– Язык до Киева доведёт!
– Ну, обрадовал ты меня, Пётр Петрович, вот обрадовал…
– Я ведь к тебе, князь, запросто, надолго приехал и Щетину привёз.
– Очень рад, скоро тебя я не отпустил бы.
– Ну, а как ты, видел невесту? А может, с собою привёз? – спросил Зарницкий у князя.
– Её нет больше в живых!.. – упавшим голосом ответил Сергей.
– Как! Умерла! Царство ей небесное! Хорошая была девица, примерная. Жалко… очень жалко! – Весёлость Петра Петровича быстро пропала; он задумчиво опустил голову.