Александр II и его время: Кн. 2
Шрифт:
С падением Ведена пали Чечня и Ичкерия: все население северного склона гор, обращенных к левому крылу Кавказской линии, покорилось77.
Теперь путь в Дагестан был открыт. Русские войска наступали с трех сторон тремя отрядами. Чеченский отряд возглавлялся Н. И. Евдокимовым, Дагестанский — бароном А. Е. Врангелем и Лезгинский — князем Л. Е. Меликовым. Общее руководство осуществлял Барятинский, 14 июля прибывший в Чеченский отряд78. Об успешных действиях свидетельствуют приказы главнокомандующего. 21 июля в лагере при озере Решло Барятинский обратился к войскам Дагестанского отряда: «...вы храбро заняли переправу
Благодарю войска Дагестанского и Чеченского отрядов, всех, от генерала до солдата, за столь радостную весть для сердца возлюбленного монарха». 6 августа близ аула Канхадатль новая благодарность главнокомандующего: «В бессмертном подвиге покорения Восточного Кавказа самая тяжелая доля трудов предстояла вам, войска Лезгинского отряда. Вы совершили с самоотвержением предначертания мои и превзошли все ожидания. Примите, братцы, мое душевное спасибо»79.
Пленение Шамиля в Гунибе
После потери Ведена Шамиль устремился на юг и пробрался в горные возвышенности Гуниба (горное плато в Предкавказье высотой до 2354 м). В это время весь отряд его состоял из 400 человек при 4-х орудиях. Засев на вершине Гуниба, Шамиль в основном рассчитывал на недоступность его для русских. Предполагая превратить аул в неприступную крепость, Шамиль велел взорвать порохом все скалы, по которым проходили тропинки в Гуниб. С южной стороны, самой низкой и доступной, были сооружены толстые стены-башни, двух- и трехъярусные оборонительные постройки, заготовлено большое количество камней, чтобы скатывать их, если бы русские стали брать аул штурмом.
Лето приближалось к концу, а с наступлением сурового времени года продолжение войны в горах было бы сопряжено для русских отрядов с величайшими затруднениями. Князь Барятинский решил покончить с сопротивлением горцев одним сильным ударом. Будучи уверен, что внимание всех горцев обращено теперь на Шамиля и что их действия будут в значительной мере зависеть от того, что произойдет в Андалале, он решил двинуть в эту сторону все наличные силы Салатовского отряда и часть Чеченского, обнажая на некоторое время вновь покоренные районы, кроме немногих переправ и пунктов, куда был свезен провиант. В это время Лезгинский отряд, приведя к повиновению общества юго-западного Лезгистана, подходил справа к Чеченскому и через несколько дней соединился с ним. Таким образом, в самом сердце гор сосредоточивалась масса войск, способная решить самые сложные задачи80.
10 августа русские войска подступили к подножию Гуниба81 и заняли место для блокады по всей окружности горы, протяжением около 50 верст. Вокруг небольшого аула, занятого Шамилем, тесно стояли 14 батальонов (до 10 тыс. чел.) русских войск. Неприятелю нельзя было ни уйти, ни отбиться, оставалось только — умереть или сдаться.
17 августа к войскам в Ругжду прибыл князь Барятинский. Здесь на глазах самого Шамиля жители радостно приветствовали русского главнокомандующего восторженными криками и ружейными залпами. Вслед за этим начались действия против Гуниба82.
22 августа Барятинский телеграфировал Александру II: «Имею честь поздравить Ваше
В тот же день в приказе по армии Барятинский заявил: «Воины Кавказа! В день моего приезда в край я призвал вас на стяжение великой славы государю нашему, и вы исполнили надежду мою. В три года вы покорили Кавказ от моря Каспийского до Военно-Грузинской дороги. Да раздастся и пройдет громкое мое спасибо по побежденным горам Кавказа и да проникнет оно со всею силою душевного моего выражения до глубины сердец ваших»83.
В ночь с 24 на 25 августа одно из подразделений, выделенных для приступа, провело ложную атаку, вследствие которой мюриды сбросили вниз без пользы для себя и без урона для русских груды камней. Два часа гора гудела от этого каменного дождя. И когда он пролился, подразделение смельчаков безопасно взобралось на вершину. Два другие отряда одновременно с помощью веревок и лестниц взошли на это горное гнездо с другой стороны.
Появление русских войск, как гром среди ясного неба, ошеломило горцев. Орудия Шамиля были взяты. Преследуемые выстрелами, горцы обратились в бегство и засели по саклям. Желая избежать лишнего кровопролития и щадя находящихся в саклях женщин и детей, князь Барятинский предложил Шамилю сдаться.
После двухчасовых переговоров, видя аул окруженным густою цепью войск, Шамиль согласился сдаться. Грянуло «ура!». Между домами показался Шамиль, высокий шестидесятилетний мужчина, со своими сыновьями и вооруженными мюридами. Когда его представили князю Барятинскому, побежденный ожидал жестокой смерти. Но великодушный победитель, уважая храбрость бывшего врага, встретил его дружелюбно.
В березовой роще, на камне, где сидел князь Барятинский, принимая Шамиля, были вырезаны год, месяц, день и час окончания войны на Восточном Кавказе: «1859 года, 25 августа, 4 часа пополудни»84.
Плененный Шамиль вместе с семьей был отправлен в Россию и водворен в Калуге. По пути следования в Харькове его препроводили с одним из сыновей в Чугуев, где находился император, для представления его величеству. Александр II оказал Шамилю самый ласковый и милостивый прием, до глубины души растрогавший старого имама. В Харькове Шамиль и сын его присутствовали на балу, устроенном дворянством по случаю высочайшего приезда. В 1870 г. Шамилю было разрешено выехать в Мекку. Он умер в Медине (Аравия) 4 марта 1871 г. на 72-м году жизни. Похоронили его в саду ал-Бакия за надгробным мавзолеем Аббасидов85.
Таким образом, Восточный Кавказ был покорен и лицо его быстро изменилось. В Чечне большая часть аулов была переведена на плоскость, причем многочисленные просеки и дороги обеспечивали свободу передвижения русским войскам.
Население же Дагестана, склонное к земледелию и ремеслу, встретило русскую власть и принесенное ею успокоение с истинным удовлетворением. Здесь сообщения сразу стали безопасны и мирно водворилось русское управление.
Удар, нанесенный Восточному Кавказу, отразился и на Западном. Некоторые его племена, стесненные устроенными в 1856—1859 гг. Адагумскою и Белореченскою линиями, утратили с падением Шамиля надежду на успешное сопротивление и постепенно стали заявлять о своей покорности или уходить от русских в Турцию.