Александр II и его время: Кн. 2
Шрифт:
В России движение в пользу восставших, охватившее все слои русского общества, достигло своего апогея, когда весной и летом 1876 г. в Сербию выехали добровольцами прославившийся в Туркестане генерал М. Г. Черняев, севастопольский генерал С. К. Новоселов, полковники Д. П. Дохтуров6, Н. А. Киреев, врачи Н. В. Склифосовский, С. П. Боткин, писатель Г. И. Успенский, художники В. Д. Поленов, К. Е. Маковский.
Из широкого потока охотников «вербовочные присутствия», созданные при славянских комитетах7, отправляли прежде всего лиц, имевших военную и медицинскую подготовку. Большая группа русских волонтеров самых различных сословий насчитывала
Александр II и А. М. Горчаков поощряли отправку на Балканы добровольцев. Царь разрешил объявить в печати о сборе пожертвований в пользу восставших и сам первый внес 10 тыс. рублей.
Русские люди повсеместно собирали пожертвования, закупали оружие, одежду, лекарства и продовольствие, снаряжали госпитали для повстанцев. Помощь посылалась также бездомным славянским семьям, скитальцам, бежавшим в соседние земли от мусульманских зверств. Всего в помощь братским славянским народам было собрано до 4 млн. рублей10.
«Две трети пожертвований внес наш бедный, обремененный нуждою, простой народ», — отмечал председатель Московского славянского комитета И. С. Аксаков11.
В конце июня 1876 г. правительства Сербии и Черногории потребовали, чтобы Турция прекратила посылку карательных войск в Боснию и Герцеговину. Однако Порта отказалась выполнить их требование, и 18 (30) июня оба славянские государства объявили ей войну. Сербский князь Милан12 назначил генерала Черняева главнокомандующим сербской армией.
Эта армия была более чем в пять раз многочисленнее черногорской, насчитывала в своих рядах более 100 тыс. человек и обладала изрядным количеством орудий. Однако она была неопытной, по преимуществу милиционной, а постоянная армия княжества состояла из 4 100 человек при 72 орудиях. Милиционеры были почти не обучены и только своим бравым видом ввели в заблуждение генерала Черняева, когда он произвел смотр перед объявлением войны.
В отличие от сербов, турецкая армия была хорошо обучена, отлично снабжена артиллерией и представляла собой серьезную боевую силу. По численности она намного превышала состав армий славянских княжеств. Нетрудно представить себе последствия такого неравного противоборства.
Несмотря на незаурядные способности боевого генерала Черняева и его сподвижников, несмотря на геройскую борьбу сербов и целый ряд черногорских побед, конечный исход войны был предсказуем. Пять месяцев упорно и ожесточенно сражались сербы и черногорцы, изнемогая в неравном бою.
Политика европейских держав и России
Решение проблем ближневосточного кризиса зависело не столько от усилий балканских государств, сколько от политики великих держав — Англии, Австро-Венгрии, Германии и России. Лондон решительно выступал против укрепления России на Балканах, видя в этом угрозу своим колониальным устремлениям. Королева Англии, правительство во главе с Б. Дизраэли заняли сразу же протурецкую позицию13. «Туркам должно быть вполне ясно, — писал видный английский политический деятель Д. Кэмпбель, — что мы действовали, не забывая о собственных интересах и желая остановить какой бы то ни было ценой надвигающуюся мощь России»14. Вена, мало заботясь о судьбе восставших, также не хотела допустить Россию на Балканы. Свое поражение в австро-прусской войне 1866 г. Габсбурги стремились компенсировать
Германия, разгромив Францию в 1870—1871 гг. и стремясь стать ведущей державой в Европе, проводила политику на обострение ближневосточного кризиса, на разжигание англо-русских и русско-австрийских противоречий15.
В трудном положении оказалось правительство России. Петербург рисковал втянуться в конфликт с великими державами, к которому не был готов ни в военном, ни в финансовом отношении. Война нисколько не входила в намерения Александра II16. «Конечно, если нас заставят воевать, — мы будем воевать, — говорил он Д. А. Милютину еще 15 июля 1876 г., — но я не должен сам подать ни малейшего повода к войне. ...может выйти то же, что было в Крымскую войну, — опять вся Европа опрокинется на нас»17.
Мнение верхов российского общества разделилось. Панслависты18 и часть придворных кругов призывали к войне с Оттоманской империей. Курс на войну разделяли императрица — Мария Александровна, наследник престола — Александр Александрович, брат царя великий князь Николай Николаевич, близкий к семье царя К. П. Победоносцев и некоторые другие представители высшего света. Другая часть российского бомонда предпочитала дипломатическое урегулирование конфликта. Такой позиции придерживались канцлер А. М. Горчаков, бывший шеф жандармов П. А. Шувалов, занимавший пост русского посла в Лондоне, министр внутренних дел С. И. Тимашев. Д. А. Милютин прямо указывал, что война явилась бы большим несчастьем для государства19. Министр финансов М. X. Рейтерн резко выступал против войны, считая, что она приведет к банкротству. Александр II тоже стоял за применение дипломатических средств, хотя и колебался. Вступление в войну Сербии и Черногории осложнило положение русской дипломатии.
Видя реальную опасность войны с Турцией, Александр II стремился избежать изоляции. С этой целью он предложил Францу-Иосифу очередную встречу, которая состоялась в Рейхштадтском замке, в Чехии 26 июня (8 июля) 1876 г.
Секретное соглашение, заключенное во время свидания Александра Николаевича и А. М. Горчакова с Францем-Иосифом и Д. Андраши, не было зафиксировано официально (существуют две расходящиеся между собой записи, сделанные по поручению Горчакова и Андраши). Смысл рейхштадтского соглашения сводился к возможным вариантам исхода войны Турции с балканскими народами и к совместным действиям в каждом из предполагаемых случаев.
Прежде всего, соглашение предусматривало невмешательство обеих держав в войну Сербии и Черногории против Турции, закрытие австрийских портов Клек и Катторо, через которые воюющие стороны (особенно Турция) получали оружие и боеприпасы.
При победе Турции обе державы обязались воспрепятствовать совершению зверств со стороны турецкой армии, потребовать восстановления довоенного положения в Сербии, признания независимости Черногории, а также проведения административных реформ в Боснии и Герцеговине.
В случае же победы Черногории и Сербии первая (по русской записи) должна была получить Герцеговину и порт Спицца на Адриатическом море, а вторая — части старой Сербии и Боснии. Австро-Венгрия получала право на приобретение «турецкой Хорватии и некоторых пограничных с ней частей Боснии». Согласно австрийской записи, Сербия и Черногория должны были получить лишь пограничные районы Боснии и Герцеговины. Остальная часть Герцеговины и часть Боснии должны были быть аннексированы Австро-Венгрией. Россия получала право вернуть себе Юго-Западную Бессарабию, отторгнутую у нее по Парижскому договору 1856 г., и присоединить Батум.