Александр II. Весна России
Шрифт:
Милютин дал определение только что предпринятому повороту: «Реакция, скрытая под маской популизма и ортодоксии. Это путь, гарантирующий крушение государства».
Путь, открытый Александром II для политической модернизации страны, привел к двойной катастрофе: насильственной смерти того, кто являлся залогом позитивных изменений, и краху его политического проекта. Будущее покажет, что вернуться к прошлому не так-то просто, что по меньшей мере требуется компенсировать отказ от реформ за счет других предложений, разработать новую политику для того, чтобы избежать возврата к смутным временам. Таков был выбор Александра III после 29 апреля 1881 г. Это не был Finis Russiae, но альтернативный путь, ведущий к прогрессу России через экономическую модернизацию. Таким образом, настал конец не России, но ее весны.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Продлившееся четверть века правление
Все российские самодержцы, наследовавшие престол после Петра Великого, отличались стилем и методами правления от своего великого предка, но при этом все они в той или иной мере преследовали две основополагающие цели: нагнать отставание своей державы от Европы, которое было очевидно для всех правителей России, и обеспечить устойчивость доставшегося им от предшественников самодержавного образа правления. Для достижения этих целей некоторые самодержцы прежде всего заботились о мощи политической системы, порой обнаруживавшей признаки реакционности, а в ряде случаев и являвшей примеры редкостной жестокости. Однако ряд других российских императоров, напротив, в противовес «железному правлению» своих предшественников, искали средства к модернизации страны, действуя в согласии с устремлениями общества и снижая накопившуюся напряженность. Периоды подобного рода царствований — по крайней мере, одного из них — были отмечены заметным потеплением политического климата и возникновением определенного свободомыслия, или гласности. Петр Великий, Петр III, Павел I, Николай I относятся к первой категории правителей; Екатерина II в первый период своего правления, Александр I в начале царствования, Александр II после 1866 г. принадлежат к другой группе. Реформы, которые они стремились осуществить, сопровождались некоторым смягчением политического строя России.
Все российские самодержцы свою конечную цель видели в том, чтобы сделать из России, которая до эпохи Петра Великого находилась на задворках европейской политики, державу и заставить крупнейшие европейские государства воспринимать ее именно таким образом. Решительный шаг в этом направлении сделал Петр Великий, разбив шведов под Полтавой в 1709 г. и обеспечив России выход к побережью Балтийского моря, «открытому окну в Европу». Присоединив к империи часть Польши, Екатерина II вывела Россию на пространства Европы, а покорив Крым, открыла ей доступ к Черному морю. Александр I явился одним из творцов Европы периода, последовавшего за окончанием наполеоновских войн и образованием Священного союза. Рассматривая себя в качестве жандарма Европы и гаранта монархического порядка, Николай I приумножил наследство, которое должно было достаться его преемнику, однако именно он нес ответственность за то, что Россия в результате обернувшейся катастрофой Крымской войны утратила статус европейской державы, терпеливо созидаемый его предшественниками.
Александр II был первым правителем из династии Романовых, которому после вступления на престол предстояло стать инициатором эффектного возвращения России на международную арену, несмотря на подводные течения, связанные с этим возвращением, — иными словами, избавиться от негативного наследия, доставшегося ему от предыдущего царствования. Ему сразу же удалось порвать с наставлением отца следовать по намеченному пути, и совместить оттепель, гласность с далеко идущей программой реформ, призванных преобразить Россию, а также с внешнеполитической линией, которая через четверть века станет залогом невиданного территориального роста империи.
Историки часто задаются вопросом о том, какую роль играет личность государственного деятеля в успешном или неудачном претворении в жизнь той или иной политики, в принятии глобальных решений и выборе магистрального пути развития, сделанном в период нахождения их у власти. Петр Великий, Екатерина Великая, Николай I являлись сильными личностями, и их способность принимать единоличное решение и навязывать свою волю никогда не ставилась под сомнение. Александр I и Александр II не отличались столь выдающимися характерами; но и тот и другой, взойдя на престол, проявили себя как противники политики, которой придерживались их предшественники. Не может ли конфликт отцов и детей, столь блистательно запечатленный Тургеневым и столь характерный для XIX столетия, быть использован для объяснения стремительного превращения наследников, внешне покорных воле своих отцов, в новаторов, стремящихся реформировать доставшийся им в наследство общественный порядок и посвятивших свое царствование тому, чтобы на просторах их державы задул ветер свободы?
Леруа-Больё, прекрасный знаток России, старавшийся избегать общепринятых представлений и стереотипных взглядов, — будь то Россия, отсталая и подчиненная безусловной воле Петра Великого, стремившегося нагнать Запад, или та своеобразная Россия, образ которой был дан Кюстином, — тонко проанализировал условия, в которых проходили преобразования в России во второй половине XIX в., в свете революционной угрозы. Сравнивая Россию при Александре II с Францией времен Людовика XIV, он сделал вывод о том, что в обоих случаях единственное средство помешать развитию революции заключалось в том, чтобы ее предвосхитить, «предупредить ее, передать исходящую от нее инициативу власти». «Реформы сверху или революция снизу» — так говорил в начале своего правления Александр II, предваряя более позднее высказывание французского историка.
Такова была идея, лежавшая в основе замыслов Александра II; такова была красная сеть, опутавшая его правление и определившая его основное содержание. Еще ребенком он стал свидетелем попытки революционного переворота декабристов и цены, заплаченной за его подавление. Это воспоминание преследовало его непрестанно.
Когда Александр взошел на трон в 1855 г., у него был повод радоваться, что это произошло в мирной обстановке и на законных основаниях, что для России было условиями скорее исключительными. Однако в то же время это был катастрофический момент в истории страны: к военному разгрому, превратившему Россию из жандарма в «карлика Европы», добавились настроения острого общественного недовольства и воспоминания о революционных чаяниях 1825 г., которые никуда не исчезли, несмотря на три десятилетия реакции. Диагноз болезни, терзавшей тогда Россию, был вскоре поставлен: отсталость экономики, инфраструктуры, промышленности и армии, а также последствия, вытекавшие из поражения в Крымской войне. Однако особенно указывалось на косность политического и социального устройства страны, на тяготы, которые несли крестьяне в условиях крепостничества, изжитого в Европе, на аристократию, терпевшую притеснения со стороны реакционно настроенной власти, тогда как на остальной части континента народы последовательно переживали «весну», идеи которой продолжали прокладывать себе путь даже после окончания самого периода. Россия также не заставила себя ждать, и у нее была своя весна, которая почти что началась одним зимним днем 1825 г. и вписала свои страницы в историю страны.
Вопреки воле отца, которого он глубоко уважал и нежно любил, «дорогого, милого Папа», на смертном одре в качестве последней своей воли завещавшего сыну «всем управлять», что означало ничего не менять в порядке самодержавного правления и социального устройства, — Александр II, послушный сын («бесхарактерный», как гласит легенда), с самого начала двинулся в противоположном направлении, инициировав реформы сверху, а также поспособствовав наступлению оттепели и открытой общественной дискуссии. Этот бунт сына против отца, в котором сын неожиданно проявил силу своего характера, может быть понят еще лучше в контексте серьезности того вызова, перед которым оказался Александр.
Кризис 1855 г. не был уникальным явлением в истории России. Большинство российских самодержцев — Петр Великий, Екатерина II, Александр I — занимали престол при непростых обстоятельствах. Однако до сих им приходилось иметь дело с внутренним кризисом. В 1855 г. все было совсем по-другому: речь шла о провале России на международной арене, лишении ее статуса европейской державы, и Александр II на глазах у основных европейских держав был вынужден испытать всю горечь поражения, выпавшего на долю его страны. По отношению к Европе, положение России прежде всего явилось следствием ее отсталости, и исправлять его требовалось, следуя по пути прогресса.
Возможно, Александр II мог бы внять последним словам своего отца, цепляясь за самодержавие, заставляя замолкнуть его критиков, пресекая их деятельность, игнорируя истинное положение вещей и противопоставив постигшему Россию несчастью всю мощь государственной власти. Тем не менее он сделал иной выбор. Он понял, что ему было необходимо «предупредить революцию» и подвергнуть самодержавный образ правления «реформам сверху». Но для того, чтобы это сделать, он избрал путь, отличный от того, по которому в свое время пошел его предок Петр Великий. Александр хотел «европеизировать» Россию, но не по примеру Петра, чьи способы выдающийся русский историк В. О. Ключевский называл «варварскими». Отсюда его желание проводить реформы в согласии с обществом, а не навязывать их силой.