Александр Иванович Шокин. Портрет на фоне эпохи
Шрифт:
Такая поддержка не могла не вызывать кое у кого зависть и стремление опорочить достижения электроники. Недаром ходила шутка: «МЭП – «Мы Это Предлагаем»; МРП – «Мы Решительно Против».
Доносы на А.И. писали многие. Читатель, надеюсь, помнит, как его вызывали на Лубянку, как писала в «Правде» М. Шагинян. Это продолжалось и теперь, когда он стал министром. Если бы доносы писали только смежники, это было бы полбеды, – гораздо хуже было то, что писали вроде бы свои. Еще в шестьдесят четвертом году Ф.Г. Старос, обиженный, что не стал генеральным директором Научного центра вместе со своим заместителем И. Бергом, написал Хрущеву о том, как его «затирают» в ГКЭТ. Хрущева в этот момент сняли, бумагу переслали А.И., но он, ценя деловые качества Староса и понимая его наивность в отношении советской действительности,
Еще один случай крупных неприятностей А.И. связан с одним из ведущих и много знающих разработчиков СВЧ-приборов А.П. Федосеевым. Его имя, несмотря на закрытость тематики, было известно в научных кругах, фигурировало в энциклопедиях. Был он, что называется, невыездной и в 1972 году обратился к министру с просьбой разрешить ему загранкомандировку.
Как бы ни жаловались подчиненные на резкость министра, но А.И. была свойственна чуткость к людям и их заботам. С просьбами личного характера к нему обращалось очень много людей: и родственники, и знакомые, и бывшие сослуживцы, и, естественно, работники отрасли. Несмотря на то, что он зачастую уставал от этих просьб, зная, что далеко не всегда мог существенно помочь, поскольку чаще всего речь шла о жилье, он старался людям не отказывать и попытаться сделать все, что было в его силах. Тем более было приятно, когда приходило вот такое, например, письмо:
«Многоуважаемый Александр Иванович!
Нет человеческих сил передать Вам свою огромную благодарность за Ваше чуткое отношение к решению моего вопроса.
Я обратился к Вам, когда Вы посетили наше предприятие в городе Зеленограде. Мне было не совсем удобно, так как я был в рабочей спецовке, но несмотря на это Вы внимательно выслушали меня и обещали помочь в моей просьбе.
Теперь о себе. Я служил в погран. войсках. Был случай, когда на моем участке перешел границу нарушитель. Я получил боевой приказ: в зимнее время преследовать нарушителя, будучи одетым в теплую одежду, мне было не успеть за нарушителем, я принял решение: снял с себя все теплое, и в одних носках, в гимнастерке и брюках по снегу догнал и задержал нарушителя, за что получил благодарность командования военного округа.
После чего меня забрали в военный госпиталь, где, пролежав 3 месяца, поправив немного свое здоровье, был демобилизован из погран. войск и вернулся в Москву. Кроме всего описанного до болезни был спортсменом, защищал честь Родины в некоторых странах народной демократии, президенты этих стран принимали нашу спортивную делегацию и выражали удовлетворение нашими успехами. Я пишу Вам об этом для того, чтобы Вы знали, что принятое Вами решение не ошибочное. Я хочу заверить Вас, что еще больше приложу сил и старания, чтобы в лице всего коллектива оправдать Ваше доверие. Я и моя семья относим Вашу простоту и чуткость к высоким идеям ленинского стиля в работе.
В заключение еще раз просим всей семьей принять нашу семейную признательность. Хотим поздравить с 51 годовщиной Великой Октябрьской Социалистической
Слесарь з-да «Пьезоэлемент» Сазонов Валерий Васильевич
Жена Сазонова Алевтина Федоровна
Дочь Сазонова Марина Валерьевна
26 октября 1968 г.»
Скорее всего, речь здесь тоже шла о типичном случае с квартирой. Неудивительно было, что А.И. заговорил с человеком в рабочей спецовке – он всегда так делал при посещении предприятий. Неудивительно и то, что он постарался помочь человеку и помог. Неудивительно также, что человек оказался порядочным и заслуженным, гордым за свою биографию – большинство людей именно такие. Пожалуй, самым удивительным в этом письме мне показалось, что рядовой пограничник тех лет прекрасно знал, каким образом лучше всего выполнить свой долг при преследовании нарушителя. Сегодня даже не все генералы спецслужб это знают.
И к доктору технических наук Федосееву А.И. проявил такую же чуткость. Федосеев был одним из главных разработчиков магнетронов, выпускавшихся в большом количестве на разных заводах и шедших на комплектацию наземных и бортовых радиолокационных станций. Он работал на «Светлане», в Новосибирске, во Фрязине, а последнее время возглавлял коллектив из пятисот человек в новом НИИ на Юго-Западе Москвы (НИИ «Титан»).
Федосееву очень нужно было выехать за границу. Вот как он сам об этом рассказывал в интервью «Огоньку»:
«<… >И тогда я написал письмо министру электротехнической <так в тексте, правильно, конечно, «электронной»> промышленности Александру Ивановичу Шокину. Я знал его еще тогда, когда он был безвестным инженером. И он считал, что знал меня. Во всяком случае, после моего письма, в котором я описал все свои злоключения с несостоявшимися поездками, он сразу принял меры. Меня срочно вызвали в иностранный отдел министерства и сказали, что я, буквально через неделю, в составе советской делегации вылетаю в Париж на международную авиационную выставку. Шокин снял кого-то из делегации и поставил меня».
Он был уже немолод – 61 год, в Москве у него оставались жена, сын двадцати семи лет и дочь. Разрешая ему командировку за границу, министр и это обстоятельство, наверное, принимал во внимание.
А оказалось, что уже лет десять Федосеев жил идеей перебраться на Запад, скрывая это абсолютно от всех, едва ли не от себя самого. На шестой день пребывания в Париже, он, оказавшись на несколько минут один, сбежал от своего компаньона и начальника И.Т. Якименко (начальника первого Главного управления МЭП, ведавшего вакуумной СВЧ-техникой) и направился в посольство Англии.
Последствия были очень серьезные, поскольку предатель был осведомлен о «святая святых» – рабочих частотах радиолокационной техники, систем государственного опознавания и многих других совершенно секретных вещах. Для непосвященных сообщу, что, например, направлявшиеся во Вьетнам или арабские страны системы ПВО отличались от применяемых в советских войсках даже диапазоном излучаемых радиоволн. Министру за человечность и доверчивость досталось, хотя на него свалили и чужие грехи, ведь конечной решающей инстанцией был аппарат ЦК. Во множестве случаев, когда министр давал разрешение на выезд осведомленных сотрудников, в ЦК накладывали запрет, но Федосеев с давних пор ходил там в любимчиках. Его поддерживали и материально (уже в сорок восьмом году он стал получать персональную зарплату – пять тысяч рублей, больше, чем директор предприятия, на котором он работал, и больше А.И. Помните постановление ГКО?) и морально (он стал лауреатом Ленинской премии, кавалером орденов Ленина, Трудового Красного Знамени и т. д.). Совсем незадолго до поездки Федосееву по представлению А.И. Шокина было присвоено звание Героя Социалистического Труда, и награду он уже получил, но по рассказам очевидцев не надел даже при вручении…