Александр Македонский. Гениальный каприз судьбы
Шрифт:
Интересно, что Филипп был не только искусным врачом, но и великолепным психологом. Некоторые моменты лечения Александра описаны Курцием Руфом, и мы можем получить представление о психологических приемах древних врачей.
Сила напитка была столь велика, что последующие события как будто подтвердили обвинения Пармениона: дыхание царя стало прерывистым и затрудненным. Но Филипп не упустил ни одного средства: он применил горячие припарки, возбуждал бесчувственного ароматом то пищи, то вина. Как только он замечал, что Александр пришел в себя, он не переставал напоминать ему то о матери и сестрах, то о приближающейся великой победе. Когда же лекарство растеклось по венам и его целительная сила стала ощущаться во всем теле, сначала дух, а затем и тело Александра обрели прежнюю силу даже быстрее, чем ожидалось; ведь уже через три дня, проведенные в таком состоянии, он появился перед солдатами.
Скиталец Диоген
Поздоровавшись, царь спросил Диогена, нет ли у него какой-нибудь просьбы: «Отступи чуть в сторону, – ответил тот, – не заслоняй мне солнца».
В Киликии на пути Александра встретился город Анхиал. Основал его, по рассказам, ассириец Сарданапал. Недалеко от стен города находился памятник основателю. Описание находим у Арриана.
Он стоит во весь рост, держа руки так, как их держат обычно, хлопая в ладоши; под ним находится надпись по-ассирийски. Ассирийцы говорили, что это стихи; содержание же их было такое: «Сарданапал, сын Анакиндаракса, в один день построил Анхиал и Тарс. Ты же, путник, ешь, пей и забавляйся. Все остальное в жизни не стоит этого».
Александр не был готов воспользоваться советом мудрого ассирийца. Хотя год назад он страстно желал познакомиться с мудрецом, очень малого желавшим от жизни. Как ни странно, человека, мечтавшего владеть всем, привлекали люди, отказавшиеся от всего. Он не мог понять их образ жизни и мысли, но все непонятное, всякая загадка вызывает интерес, манит к себе своей таинственностью.
Историю знакомства Александра с одним великим отшельником рассказывают Плутарх и Диоген Лаэртский. Дело было до великого похода Александра. Молодого наследника Филиппа греки только-только провозгласили своим вождем и решили вместе с ним идти на персов. Плутарх пишет:
В связи с этим многие государственные мужи и философы приходили к царю и выражали свою радость. Александр предполагал, что так же поступит и Диоген из Синопы, живший тогда возле Коринфа. Однако Диоген, нимало не заботясь об Александре, спокойно проводил время в Крании, и царь отправился к нему сам.
Философ был весьма замечательной личностью; его тезка Диоген Лаэртский, греческий писатель II–III веков н. э., оставил нам немало забавных историй об этом самом известном отшельнике в мире. Оказывается, славы можно добиться не только кровавыми битвами и громкими победами; надо всего лишь быть не таким, как все, мыслить не так, как остальные.
Жизнь Диогена полна приключений, хотя правильнее сказать – злоключений. Когда философ плыл на корабле, его захватили пираты, увезли на Крит и продали в рабство. Менипп в книге «Продажа Диогена» рассказывает: Диоген попал в плен и был выведен на продажу; на вопрос, что он умеет делать, философ ответил:
– Властвовать над людьми, – и попросил глашатая: – Объяви, не хочет ли кто купить себе хозяина?
Ксениаду, когда тот его купил, Диоген сказал:
– Смотри, делай теперь то, что я прикажу!
Ксениад воскликнул:
– Вспять потекли источники рек!
Тогда Диоген сказал:
– Если бы ты был болен и купил себе врача, ты ведь слушался бы его, а не говорил, что вспять потекли источники рек?
В знаменитой битве при Херонее Диоген сражался против отца Александра. Как известно, греки потерпели поражение, и философ опять попал в плен. Его доставили к Филиппу, и на вопрос, чем он занимается, Диоген ответил:
– Слежу за твоей ненасытностью.
Изумленный таким ответом, царь отпустил его.
В любой жизненной ситуации Диоген хранил спокойствие, хладнокровие и не чувствовал никакого страха перед опасностью – это его и спасало. На вопрос, что дала ему философия, он ответил:
– По крайней мере, готовность ко всякому повороту судьбы.
На вопрос, откуда он, Диоген произнес:
– Я – гражданин мира.
Кто-то корил Диогена за его изгнание.
– Несчастный! – ответил он. – Ведь благодаря изгнанию я стал философом.
Кто-то напомнил:
– Жители Синопа осудили тебя скитаться.
– А я их – оставаться дома, – ответил Диоген.
Когда у него убежал раб, ему советовали пуститься на розыски.
– Смешно, – сказал Диоген, – если Манет может жить без Диогена, а Диоген не сможет жить без Манета.
Говорил он также, что судьбе он противопоставляет мужество, закону – природу, страстям – разум. Диоген Лаэртский излагает философию своего тезки:
Он говорил, что никакой успех в жизни невозможен без упражнения; оно же все превозмогает. Если вместо бесполезных трудов мы предадимся тем, которые возложила на нас природа, мы должны достичь блаженной жизни; и только неразумие заставляет нас страдать. Само презрение к наслаждению благодаря привычке становится высшим наслаждением; и как люди, привыкшие к жизни, полной наслаждений, страдают в иной доле, так и люди, приучившие себя к иной доле, с наслаждением презирают самое наслаждение. Этому он и учил, это он и показывал собственным примером; поистине это было «переоценкой ценностей», ибо природа была для него ценнее, чем обычай.
Свои философские изыскания Диоген претворял в жизнь, бесстрашно кидаясь в самые последние крайности, ежедневно удивляя мир своими причудами.
Однажды в письме он попросил кого-то позаботиться о его жилище, но тот промешкал, и Диоген устроил себе жилье в глиняной бочке при храме Матери богов. Желая всячески закалить себя, летом он перекатывался на горячий песок, а зимой обнимал статуи, запорошенные снегом.
Увидев однажды, как мальчик пил воду из горсти, он выбросил из сумы свою чашку, промолвив:
– Мальчик превзошел меня простотой жизни.
Он выбросил и миску, когда увидел мальчика, который, разбив свою плошку, ел чечевичную похлебку из куска выеденного хлеба.
Феофраст в своем «Мегарике» рассказывает, как Диоген определил для себя образ жизни. Однажды, увидев пробегавшую мышь, он понял: надо жить вот так, подобно мыши, которая не нуждается в подстилке, не боится темноты и не ищет никаких мнимых наслаждений. Диоген стал складывать вдвое плащ, потому что не только носил его, но и спал на нем. Имелась у него сума (сумка), и в ней он хранил какую-то пищу. А где поесть, посидеть, поспать – проблемы не было: всякое место считалось одинаково подходящим. Диоген пытался есть сырое мясо, но пришлось отказаться – не мог переварить. Зато он ходил босиком по снегу. Диогену сказали: