Александр Македонский. Пески Амона
Шрифт:
— Все. Не сомневайся в нас.
Македоняне ушли и вскоре, сняв доспехи, по лестнице спустились к ходу, ведущему к боковой двери. Оказавшись снаружи, они разделились и поползли по земле к дозорным.
Мемнон молча ждал на стене, глядя на огромные штурмовые башни, возвышавшиеся в темноте, как великаны. В какой-то момент ему показалось, что он узнает один из голосов: возможно, часть задания уже выполнена. Прошло еще какое-то время, и он услышал, сначала тихо, а потом все громче и яснее, уханье совы с одного места, расположенного
Мемнон поспешно спустился по лестнице к готовившемуся к вылазке отряду.
— Внимание. Если вы выйдете вот так, с зажженными факелами, вас тут же увидят и внезапность будет потеряна. Мой план таков: вы должны тихо добраться до того места, где наши подменили македонские дозоры; там, между двумя штурмовыми башнями, спрячьтесь, пока вторая группа не принесет огонь в амфорах с битумом. Тогда кричите во все горло и нападайте на македонский гарнизон, а другие в это время подожгут башни. Македоняне думают, что они победили, и не ожидают нашего нападения. Наша вылазка будет успешной. А теперь идите.
Воины один за другим выбрались из города, за ними последовала группа, несущая с собой глиняный горшок с углями и амфоры с битумом. Мемнон остался проследить, пока последний из них не исчез и железная дверь не закрылась, а потом пешком направился через город к своему жилищу. Почти каждый вечер он ходил, никем не замеченный, среди народа, слушая споры, наблюдая за настроением горожан. Дом, где он жил, стоял у склонов акрополя, и командующий добрался туда сначала по лестнице, а потом по крутой узкой улочке.
Его ждал слуга с зажженной лампой, который открыл дверь во внутренний дворик и проводил во входной портик. Мемнон направился в свою спальню на верхнем этаже, где служанки приготовили ему теплую ванну. Открыв окно, он услышал звук трубы, внезапно прорезавший ночную тишину из-за северо-восточной части стены. Вылазка началась.
К нему подошла одна из служанок:
— Хочешь принять ванну, мой господин?
Мемнон не отвечал, пока не увидел красноватую вспышку, а затем клубами поднявшийся к небу столб дыма. Только тогда он повернулся и, сбросив доспехи, сказал:
— Да.
ГЛАВА 25
В шатер, запыхавшись, вбежал человек.
— Государь! — крикнул он. — Вылазка! Наши штурмовые башни творят.
Александр, вскочив на ноги, схватил его за плечи.
— Что ты говоришь? Ты с ума сошел?
— Они застали нас врасплох, государь, убили дозорных, и им удалось пройти. У них были амфоры с битумом, нам никак не погасить огонь.
Александр оттолкну его и выбежал наружу.
— Быстро! Поднять тревогу, собрать всех, кто есть. Кратер, конницу! Гефестион, Пердикка, Леоннат, пошлите фракийцев и агриан, быстро!
Он вскочил на первого попавшегося коня и во всю прыть поскакав к осадным линиям. Пожар уже был хорошо
Спустя несколько мгновений тяжелая конница Кратера и легкая фракийцев и агриан бросилась на напавших, которым пришлось отступить и искать спасения за железной дверью. Но две башни уже были потеряны: охваченные пламенем, они с грохотом рухнули одна за другой, подняв вихри искр и огня, быстро пожиравшего остатки огромных боевых машин.
Александр приблизился к гигантскому костру. Многие из его солдат погибли, и было видно, что их застали врасплох сонных, поскольку они даже не успели надеть доспехи. Чуть погодя подошел Гефестион:
— Мы прогнали их назад. Что теперь?
— Соберите павших, — нахмурившись, проговорил царь, — и немедленно восстановите разрушенные машины. Завтра предпримем штурм с тем, что осталось.
Подошел и командир солдат, обслуживающих машины. Удрученный, он не поднимал головы:
— Это моя вина. Накажи меня, если хочешь, но не карай моих людей: они сделали все, что могли.
— Понесенные потери — уже достаточное наказание для командира, — ответил Александр. — Сейчас нужно понять, как случилась такая оплошность. Неужели никто не проверяет, начеку ли линейные дозоры?
— Это кажется невероятным, государь, но незадолго до вылазки я сам совершил обход и слышал перекличку дозорных. Я дал им приказ кричать на македонским диалекте…
— И что?
— Ты не поверишь, но я слышал собственными ушами: они перекликались по-македонски.
Александр провел рукой по лбу.
— Я верю тебе, но отныне и впредь нужно помнить, что перед нами противник самый хитрый и грозный из всех, с какими мы встречались. С завтрашнего дня удвой число дозорных и меняй пароль каждую стражу. Сейчас соберите павших, а раненых отвезите в лагерь. Филипп со своими хирургами позаботится о них.
— Исполню все в точности, как ты велел, и клянусь, что такого больше не случится, пусть даже мне придется лично стоять на карауле.
— А вот этого не нужно, — возразил Александр. — Достаточно научить дозорных пускать в ночь лучи от начищенного щита.
В этот момент их внимание привлекла фигура, кружившая вокруг обгорелых остатков машины и то и дело наклонявшаяся к земле, словно что-то рассматривая.
— Кто это?
В отблесках пламени Александр узнал этого человека.
— Не беспокойся, это Каллисфен. — И, направив коня к историку, крикнул через плечо командиру осадных машин: — Будь осторожен! Если такое случится опять, ты заплатишь за оба раза!
Он подъехал к Каллисфену, когда историк снова наклонился рассмотреть одного из убитых, несомненно, дозорного, поскольку тот был полностью в доспехах.