Александр. Том 1
Шрифт:
— Нет, но я всё равно виноват, ваше величество, — он, кажется, побледнел ещё больше. Как бы в обморок не свалился. Челищев сверлил взглядом голову своей лошади, но внезапно сжал губы и решительно посмотрел на меня. — Я не знал, ваше величество. Впредь такого не повторится, и я буду всегда уточнять, какие распоряжения следует выполнять, заступая на дежурство. Чтобы таких конфузов больше не повторялось.
— Молодец, — я не сводил с него взгляда. В его глазах сверкнуло удивление. — Мне понравилось, что ты не стал свою вину пытаться перекладывать на других. Хотя виноват в действительности меньше всех. Вот только мне
— Я бы сумел удержать его высочество от этого необдуманного шага, — упрямо пробормотал Челищев, не отреагировав на то, что я перешёл в обращении к нему на «ты».
— Ну-ну, — я отвернулся и послал коня рысью. Мне действительно надо слегка проветриться и голову остудить. А к этому мальчишке нужно присмотреться. Чем-то задним чую, что с него может выйти толк, если воспитать правильно.
Во дворец вернулись спустя примерно час. Я отпустил Челищева в его роту. По-моему, он так и не понял, зачем я его с собой таскал. Ну, это нормально, потому что я сам понял не до конца. Этот демарш Костика сегодня наглядно показал, что перед высочествами и высокоблагородиями многие поручики будут пасовать. И мне даже стало интересно: а сумел бы тот же Челищев завернуть Костю, если бы получил прямой приказ. Но проверять я не буду. Пока мне достаточно того, что ребята, которых отобрал Зимин, не испытывают никакого ужаса даже перед вдовствующей императрицей и тем же Константином. Они вполне могут Великого князя на улице перехватить и вежливо попросить вернуться. Или не совсем вежливо, но тут как получится. Заранее загадывать ничего нельзя, как и предсказать реакцию Костика, которая вполне может оказаться не вполне адекватной.
Как и люди Макарова. Этим вообще всё равно: раз император сказал в морг, значит, в морг. А то, что пациент ещё жив, так это его проблемы. Мало их, правда, надо намекнуть Александру Семёновичу, что пора штат потихоньку расширять.
С такими мыслями я дошёл до своих комнат. В гостиной был уже накрыт стол, и Елизавета стояла возле окна, обхватив себя за плечи, словно замёрзла. Я окинул пристальным взглядом её фигурку. Мне определённо нравятся эти простые на вид платья, пришедшие на смену тем жутким конструкциям, которые я видел в фильмах и в музеях.
— Я думала, что вы не придёте, — тихо проговорила она поворачиваясь.
— У меня заболела голова, и я решил прокатиться на свежем воздухе, — ответил я, подходя к столу и выдвигая стул для жены. То, о чём она думала, читалось на лице на раз. Она думала, что я по бабам поехал. И даже удивилась, когда я довольно быстро вернулся. — Извини, мне нужно помыть руки, они воняют лошадью. — И я быстро прошёл в спальню. В кувшине теперь всегда была вода. Скворцов вообще очень быстро обучается. Помыв руки, я протёр лицо и шею, а потом снял мундир, оставшись в тонкой шёлковой рубашке.
Когда вернулся в гостиную, Елизавета вспыхнула, увидев меня в таком виде. Не понял, что в этом такого? Я же не голый вышел. Да и вообще, мы вроде бы женаты, так что и голый я не должен её смущать.
— Что с тобой? — мне надоело ей «выкать». Просто надоело, и всё тут. Она мне нравилась, вот в чём дело.
— Ничего, — она не смотрела на меня, а, схватив бокал, глотнула вина. — В горле что-то запершило.
—
— Вам нужно поесть, — Елизавета всё ещё не поднимал на меня взгляд, хотя её щуки теперь покраснели, скорее всего, от выпитого вина. — Мы все беспокоимся, видя, что вы очень мало едите.
— Расскажи мне о чём-нибудь? — попросил я, беря в руку бокал, но пить не стал, а просто держал его, покатывая налитое в него рубиновое вино.
— О чём вы хотите услышать, Александр? — Елизавета заметно нервничала, и я никак не мог понять причину.
— О чём угодно. Об образовании. Институт благородных девиц, например. Ты не хотела бы в нём ничего изменить? — спросил я, отставляя вино и накладывая себе что-то фантастически пахнущее.
— Вы правда хотите услышать, что я об этом думаю? — Елизавета так удивилась, что даже нервничать перестала.
— Да, — ответил я, приступая к ужину.
— Я долго думала, что это на самом деле прекрасная идея. Но нужно пересмотреть программу обучения. И открыть мещанский факультет. Чтобы дочери чиновников и даже купцов могли получить хорошее образование и обзавестись связями. А после они вполне могут работать и обеспечивать себя, в случае жизненных невзгод. Гувернантки, а то и учительницы в общественных школах. Я думаю, что нужно сначала подготовить учителей и учительниц, а потом внедрять программу образования, как ту, что ввёл король Фридрих. Это моя несбыточная мечта. Всеобщее образование — это ведь важно… — Она поймала мой пристальный взгляд и замолчала. — Я слишком много болтаю?
— Нет, — я покачал головой, бросил салфетку на тарелку, встал и подошёл к ней. — Останься сегодня со мной, — и протянул ей руку.
Елизавета долго сидела, глядя на меня снизу вверх, как кролик на удава. В её глазах отражалась буря чувств. Когда я уже подумал, что она мне не ответит, Лиза вложила пальчики в мою ладонь.
Я рывком поднял её со стула и притянул к себе. Она была довольно высокой, и мне не пришлось слишком сильно наклоняться, чтобы поцеловать нежную кожу шеи. Это платье провоцировало. От вида наполовину обнажённой груди срывало крышу, а руки сами тянулись к вырезу.
— Ты уверена? — Я дал ей последний шанс послать меня подальше. Потому что через минуту, я уже не остановлюсь, даже если Лиза передумает.
— Саша, — вместо ответа Лиза запустила руки в мои волосы и притянула голову к себе, тихонько застонав. — Я так давно…
Что давно я не стал уточнять. Или у неё давно не было связи с Сашкой, или вообще давно ни с кем ничего не было. Скорее всего, последнее. А Сашка просто кретин, вот что ему ещё было надо? Ведь, судя по её реакции и отзывчивости, если бы этот козёл уделял ей хоть сколько-нибудь внимания, она ему никогда не изменяла бы.
Я не помню, как мы дошли до спальни, по ходу движения оставляя на полу предметы туалета. Вот только на постель я опускал её уже практически полностью обнажённой, да и на мне мало чего осталось. В последний раз заглянув ей в глаза и не увидев в них даже тени протеста, я просто упал в ощущения, выбросив на время все мысли из головы. Последняя мысль, которая промелькнула, прежде чем я отключился от реальности, была о том, что, возможно, всё будет хорошо.
Глава 14