Александра
Шрифт:
Мы стояли, ждали. Вот напротив нас стали выстраиваться ряды противника. Далеко, с километр, чуть меньше. Впереди, перед рядами, стали выкатывать пушки.
— Бомбарды выставляют. И сто футовые шарвмеца, и фальконеры. Встречался я с ними. Поганые они. Железными ядрами стреляют на 200 футов и больше.
Двести футов и больше. Это порядка от полукилометра до километра. Отлично! Сейчас они подошли близко на пять сотен метров.
— Внимание! — Закричала я. — Первая линия, трубка 500. Вертикальная наводка пять!
— Трубка пятьсот, вертикальная наводка пять. — Понеслись команды к моим орудийным расчётам.
— Что, Александра? — Спросил меня Князь.
— Ждём. — Ответила
— Огонь! — Закричала я в избытке чувств. Я жаждала битвы, крови. Этот напыщенный индюк хотел меня увидеть? Добро, увидит!
Первая линия редутов грохнула по нарастающей, сначала одно орудие, за ним другое, за этим третье и так далее. Вжик, сшшшшьшА — Слышался вой летевших снарядов. А потом над артиллерией противника, над их головами расцвели бутоны взрывов. Обслугу пушек стало выкашивать поганой метлой. Ложились они на землю убитыми и искалеченными, как колосья под действием литовки жнеца. Я засмеялась. Настало облегчение. Хотя до последнего момента сомневалась в эффективности своих орудий. Теперь всё, сомнений не осталось. Мы их сделаем. Всех. В дребезги!
Некоторое время в лагере противника стояла тишина. Похоже Георг был в шоке. Но сделать ничего не мог. Просто так назначить в орудийную обслугу простых вояк он не мог. Тут спецы нужны, а не тупые боевики.
— Первая линия, Трубка 500. — Закричала я. — Вертикальная наводка пять! — Вновь дала команду. Георг стал выстраивать свою пехоту. С его артиллерией было всё кончено. Обслуги нет. Половина убиты, половина просто разбежалась. Они двинулись ровными квадратами, пики вперёд. Дебилы, тут нет рыцарской конницы. Ну вы сами напросились! — Огонь! — Закричала я. По цепочке команда достигал первой линии редутов. Грохот выстрелов моих «единорогов». Взжжжь. Шшшшшь… Взрывы над головой. И опять ряды баталий ложатся, как колосья под косой жнеца. Замечательно. Немцы ускорились, желая сблизиться с нами. Умно, но поздно, Георг!
— Вторая линия! Трубка 500. Вертикальная наводка 5, беглым по два выстрела… Огонь!
Вторая линия редутов окуталась пороховым дымом. Взжжжж, шшшшшшь, бумммм! Грохот нарастал. Барабанщики забили в барабаны. Выбивая боевую дробь. Знамя реяло над нами. Начала работать вторая линия шрапнельными снарядами. Имперцы шли баталиями. Ровные ряды баталий редели, потом ряды стали разваливаться, а народ разбегаться. Смерть их настигала сверху.
Неся чудовищные потери, часть баталий всё же приблизились к первой линии редутов. Всё поле от артиллерии наёмников и до первой линии наших редутов было усеяно убитыми и ранеными.
— Картечные заряды. — Закричала я. В первой линии, шла бешеная перезарядка. Немцы лезли, как тараканы. — Огонь! — Закричала я. Грохот орудий и те баталии, которые успели подбежать к первой линии, попали под картечный залп. Это был кошмар. Людей перемалывало, как через мясорубку. Картечь рубила целые просеки в рядах пикинеров. Перед первой линией редутов стали образовываться целые кучи трупов и фрагментов тел. Кровь текла ручьями. Раненные стонали, прося милосердия Христа ради. Только их никто не слышал.
— Вторая линия! Приготовить книппеля! — Команда побежала волной. Барабанщики продолжали стучать палочками в натянутую кожу барабанов.
Всё больше наёмников подходило вплотную к первой линии редутов. Пушки успели ещё раз выстрелить картечью, практически в упор. В проходы между редутами первой линией хлынули враги.
— Огонь! — Закричала я. «Единороги» выстрелили. Книппеля, вылетев из ствола орудия, успели раскрыться. Дальше, в проходах между редутами начался настоящий кровавый ад. Целых тел практически не осталось. Только куски. Половинки. Отдельно руки, ноги. Первая линия разрозненно разрядилась во врага ещё раз картечными зарядами, увеличивая количество трупов.
Заметила, как многие бояре бывшие в ставке, а так же служивые дворяне глядя на бойню крестились.
— Господи Иесуси Христе и пресвятая Богородица. Спаси и помилуй нас, грешных. — Оглядывались на меня. И видя мою злорадную и зловещую улыбку, похожую больше на оскал волчицы, начинали креститься ещё быстрее. В их глазах я видела страх. Не к врагу, ко мне.
Один «единорог» стоял отдельно, за второй линией редутов. Это была казнозарядная пушка Бориса. У этой перезарядка проходила гораздо быстрее, чем у заряжающихся с дула. Рычаг на себя, пороховая камора свободна, её отделяют от основного орудия. Закладывают пороховой заряд, в ствол орудия с казны вставляют снаряд, потом вкладывают пороховую камору. Рычаг затвора от себя, всё, пороховая камора заклинена и зафиксирована жёстко. Раскаленный прут ткнули в заправочное отверстие в стволе. Выстрел. Рычаг опять на себя, камору вынимают, вновь закладывают в неё пороховой заряд, в ствол снаряд. Борис сделал две пороховые каморы. Пока одну использовали при выстреле, вторая камора заряжалась. Таким образом темп стрельбы возрос вдвое от дульнозарядных пушек, если не втрое.
В тылу лагеря, с восточной стороны, тоже уже грохотали пушки редутов. Та часть войска имперцев и Ливонии что обошла нас, пошла в атаку. Они решили нанести двойной удар, положив нас между молотом и наковальней. Вот только молот оказался голой задницей, а мы очень колючим ёжиком. Там командовал орудийными расчётами дядька Евсей. Дядька не гнушался всё время обучения кадетов, тоже ходить на наши с Еленой занятия. Внимательно наблюдал за работой новых пушек на полигоне, вникал в нюансы новых снарядов, особенно шрапнельных. Ему помогал Никифор.
— Борис, остужай пушку. — Крикнула ему. Всё верно из-за быстрой скорострельной стрельбы ствол пушки быстро нагревался. Очень надеялась, что дядька Евсей тоже знает об этом. Пушки второй линии редутов тоже периодически остужали, накрывая их мокрой материей, смоченной в уксусе. Он лучше всего понижает температуру.
— Княже, лучников ко второй линии редутов. Пусть бьют навесом, так сказать по площадям, через первую линию.
Князь отдал повеление. В редутах первой линии пешие мечники руссов и ландскнехты, которым посчастливилось прорваться не только живыми, но целыми, начались рукопашные схватки. Наёмники пытались достать русских пиками и алебардами. Русичи прикрывались щитами, рубили ландскнехтов мечами и топорами, кололи сулицами. Ярость схватки нарастала. Вот орудие одного из редутов первой линии выстрелило практически в упор картечью в лезущую на укрепление толпу солдат Георга. Так как расстояние было маленьким и картечь не успела разлететься широко, она прорубила узкий коридор в атакующих.
— Давайте мальчики мои, держитесь. — Тихо, сама себе говорила я. Всё же у моих пушечных расчётов был последний довод, вернее последний аргумент. Перед боем я лично, каждому старшему расчёта выдала по пять динамитных шашек. Как ими пользоваться, кадеты знали. Тем более, ничего сложного там нет. Поджигай фитиль и бросай, после чего закрывай уши и прячься за какое-нибудь укрытие. И вот перед центральным редутом, где старшим расчёта был молодой князь Васильчиков, земля встала дыбом, разметав тела ландскнехтов. По ушам ударил грохот взрыва. Территория перед редутом условно очистилась. Кроме убитых и раненых там никого из боеспособных наёмников не осталось. И тут же раздался выстрел картечью в тех, кто был дальше и уцелел при взрыве.