Александра
Шрифт:
— Айно, Илья, а вы почему тут? Я вам сказала отдыхать.
— Прости Царевна, но мы не устали. А вдруг ещё тати будут? Кто тебя оборонит?
— Не понял, а вы что одни что ли здесь? Некому госпожу Генерала оборонять? Ты Илья не заносись! — Тут же недовольно насупился Богдан.
— Так, всё, мальчики, брейк. Ещё не хватало мне свары среди вас. Сейчас едем с митрополитом в Свято-Троице Сергиеву лавру.
Все шестеро парней перекрестились. К нам присоединилось пять десятков всадников сотника Кобылы. Я на это уже не обращала внимания. Василий, похоже, полностью
— Пошли, Александра в мой возок. — Сказал Варлаам. Я поморщилась. Ну вот не было печали. Я хотела ехать на своём коне. Но митрополит требовательно указал мне на возок. Точнее на карету. Может раньше и ездили митрополиты в скромных возках, но сейчас это была карета, сработанная у моего свёкра на каретном дворе, Всё же бизнес Фёдора Мстиславовича шёл в гору. Кареты заказывали бояре и князья, зажиточные дворяне и иноземцы, особенно из иноземной слободы, предшественницы немецкой.
Пришлось сесть в карету. Моего коня, повёл Божен, привязав уздечку к луке своего коня.
— Хорошие возки ладят у батюшки твоего, Александра, у Фёдора Мстиславовича. Мягкий ход, не трясёт, прости господи, грех это, ибо не надо потакать плоти своей.
— Потакать не надо Владыко, правы Вы. Но и гнобить тело своё, данное Господом нашим при рождении тоже не гоже.
— Значит, говоришь тамплиеры? Интересно, как Папа отреагирует на них?! Вот бы посмотреть! Представляю его лицо! — Митрополит усмехнулся. Я тоже.
— Владыко. — Вдруг вспомнила я. — А как я попаду в лавру? Это ведь мужской монастырь и женщинам там быть нельзя?!
— Ничего, для тебя, Царевна, сделаем исключение.
— Правда. А то вдруг монахи погонят меня палками. Нехорошо может получиться, Владыко. У ратников Кобылы приказ, рубить саблями любого, кто попытается причинить мне зло. То воля Государя. Да и мои палатины долго раздумывать не будут, тоже в свару полезут.
— Ты меня учить будешь, дщерь наша возлюбленная? Или ты над стариком посмеяться решила?
— Ну что Вы, Владыко. Даже в мыслях такого греха не держала.
— Давай ка, Царевна с тобой о другом поговорим. Намедни Государь ко мне приходил. Хочет в жёны тебя взять. — Я молчала, смотрела на митрополита. — Что скажешь, Царевна?
Я пожала плечами.
— А что я скажу, Владыко? Разве я могу противиться воле Великого Государя?
— Не лукавь, Александра. А то епитимию наложу на тебя, на месяц. Молится будешь долго и тщательно. — Я вздрогнула. Этого ещё не хватало.
— Я не лукавлю, Владыко. Знаю я об этом. Он сам мне сказал, чтобы я готовилась. Через месяц венчание будет. Сказал, как отрубил и ушёл.
— А ты сама как? Александра, в глаза мне смотри.
— Я смотрю, Владыко. И скрывать не буду, как на исповеди Вам скажу.
— Говори. Я твой духовный отец.
— Не могу ему сопротивляться. Когда он рядом, да ещё если коснётся меня, ноги у меня подгибаются. Люб он мне.
— Вы что, блудом уже занимаетесь? — Варлаам нахмурил брови.
— Чего не было, Владыко, того не было. Василий Иоанович не принуждал меня к блуду.
— Александра, ты должна понять, не было ещё такого на святой Руси, чтобы Великий Князь женился на вдове. Даже если сам вдовец, то всё равно, девицу ему выбирали. Ты всем хороша, Саша. И ликом пригожа. И люд московский любит тебя. Люд воинский, да ратный за тебя хоть в огонь, хоть в воду пойдет. Многие бояре и князья к тебе благоволят. Святыни великие ты Церкви нашей вернула. И сама царского рода, императорского. Но ты вдова, да ещё дважды. Иноземные владетели могут не понять. Урон чести государству нашему может выйти.
— Я знаю, Владыко. Я говорила Государю об этом. Спросила, что разве девиц мало? Есть принцессы иноземные. Подобрать тебе могут. Или меж своих, боярышень, да дочерей дворян присмотреть можно. А он слушать не хочет. Сказал, что Великой Княгиней мне быть. И чтобы я не смела перечить ему. Я что могу сделать, Владыко?
— Ладно. Буду с ним сам говорить. В крайнем случае синод соберем.
Я изображала скромницу. Сидела, положив руки на колени. Митрополит внимательно смотрел на меня.
— В сомнениях я, Александра.
— А в чём сомнения, Владыко?
— Если Государь будет настаивать на том, чтобы именно ты стала Великой Княгиней, пойдут ли все боярские роды на это? И справишься ли ты?
— С чем справлюсь?
— Быть женой Государя. Стать матерью наследника.
— Я не знаю, Владыко. Я никогда не была женой Государей и Владетелей.
— Но ты царская дочь.
— Быть царской дочерью это одно, Владыко. А быть женой царя, это другое. Не всегда царские дочери становятся хорошими царицами.
— Вот и я о том же. — Я промолчала. — Александра! — Владыко смотрел на меня улыбаясь. — Сказывают ты больно хорошая сказочница, да певунья. Так ли это?
— А это, Владыко, что ты имеешь в виду. Сказку тебе рассказать, али песню спеть?
— Песню спой, Александра.
— А какую, Владыко?
— Чтобы за душу брала.
Я задумалась. Песен я знала много. У меня в семья папа петь любил. Бабушка и дедушка по маме, тоже пели. Я закрыла глаза. Начала петь:
Поле, русское поле
Светит луна или падает снег
Счастьем и болью связан с тобою,
Нет, не забыть тебя сердцу вовек
Русское поле, русское поле
Сколько дорог прошагать мне пришлось
Ты — моя юность, ты — моя воля
То, что сбылось, то, что в жизни сбылось.