Альфа-17. Начало
Шрифт:
Добравшись до БТРа, Сергей начал лихорадочно осматривать его. Внутри он нашел сложенные носилки – невероятная удача! Схватив их, он уже собирался бежать обратно, когда его внимание привлекло движение справа.
В нескольких десятках метров от него из-за холма показалась группа солдат. Их форма не оставляла сомнений – враги. Сергей замер, прижавшись к обгоревшему борту БТРа. Сердце, казалось, готово было выпрыгнуть из груди.
Солдаты медленно продвигались вперед, осматривая поле битвы. Они явно искали выживших. Сергей понимал, что у него есть всего несколько секунд, прежде чем его заметят.
Мысли лихорадочно метались в голове. Бежать к Андрею? Но тогда он выдаст и его, и себя. Попытаться незаметно уйти, оставив товарища? Эта мысль вызвала волну отвращения к самому себе. Или…
Внезапно Сергея осенило. План был рискованным, почти безумным, но это был единственный шанс.
Он глубоко вдохнул, крепче сжал в руках носилки и приготовился действовать. Все решится в следующие несколько минут.
Сердце Сергея колотилось так сильно, что, казалось, его стук мог выдать его местоположение врагу. Он прижался к обгоревшему борту БТРа, чувствуя шероховатость металла даже сквозь ткань униформы. Каждый вдох давался с трудом, воздух был наполнен запахом гари, пороха и чего-то еще – тяжелого и металлического, что можно было описать только как запах смерти.
Вражеские солдаты приближались. Их шаги, приглушенные мягкой от крови и пороха землей, казались Сергею громом среди этой мертвой тишины. Он слышал их переговоры на чужом языке, различал лязг оружия и скрип амуниции.
Мысли лихорадочно метались в голове Сергея. План, родившийся в момент отчаяния, теперь казался безумием. Но выбора не было. Он посмотрел на носилки в своих руках, затем перевел взгляд в сторону, где остался Андрей. Где-то там, среди обломков и тел, лежал его раненый товарищ, надеясь на спасение.
"Прости меня, брат", – пронеслось в голове Сергея.
Сделав глубокий вдох, он резко выпрямился и побежал. Но не к Андрею, а в противоположную сторону.
– Эй! – закричал Сергей во весь голос, размахивая носилками. – Я здесь! Сюда!
Его крик прорезал тишину поля битвы как нож. На мгновение все замерло, а затем…
– Там! Держи его! – раздались крики на чужом языке.
Сергей бежал, не оглядываясь. Каждый шаг отдавался болью в измученных ногах, каждый вдох обжигал легкие. Но он не останавливался. Позади слышался топот преследователей, крики и, что хуже всего, свист пуль.
Петляя между воронками и обломками, Сергей пытался сбить преследователей со следа. Его план был прост и отчаянен: увести врагов как можно дальше от Андрея, дать товарищу шанс на спасение. А потом… потом будь что будет.
Внезапно земля перед ним взорвалась фонтаном грязи – пуля прошла в считанных сантиметрах. Сергей инстинктивно нырнул в ближайшую воронку, перекатился и прижался к ее краю. Носилки, теперь бесполезные, отлетели в сторону.
Выстрелы прекратились. Сергей слышал, как враги перекрикиваются, окружая его убежище. Он закрыл глаза, пытаясь восстановить дыхание. Перед внутренним взором промелькнули образы: улыбающееся лицо матери, отец, хлопающий его по плечу, сестренка, махающая рукой на прощание. И Андрей, раненый, оставленный посреди поля смерти.
Чувство вины накрыло Сергея с головой. Он предал товарища. Да, он пытался спасти его, увести врага, но разве это оправдание? Разве можно простить себя за то, что бросил раненого друга?
– Выходи! – раздался голос совсем рядом, на ломаном русском. – Ты окружен! Сдавайся!
Сергей открыл глаза. Выбора больше не было. Медленно, с поднятыми руками, он начал подниматься.
"Прости меня, Андрей", – в последний раз подумал он, прежде чем его ослепил яркий свет фонарей, направленных ему в лицо.
Сильные руки схватили его, вывернули за спину. Щелкнули наручники. Кто-то грубо толкнул его вперед.
– Идем, – прорычал все тот же голос с акцентом. – Теперь ты наш гость.
Спотыкаясь, Сергей побрел в указанном направлении. Мысли о побеге больше не посещали его. Все, о чем он мог думать, это о том, что где-то позади, в темноте и холоде, остался его друг. Друг, которого он предал.
И пусть это предательство было совершено с благими намерениями, Сергей знал, что оно будет преследовать его до конца дней. Если, конечно, эти дни у него еще будут.
Часть II: Плен
Сергей потерял счет времени. Секунды растянулись в минуты, минуты слились в часы. Мир вокруг превратился в размытое пятно, состоящее из тряски армейского грузовика, резких окриков на чужом языке и постоянной, всепоглощающей боли.
Его руки были скованы за спиной, металл наручников впивался в запястья при каждом толчке автомобиля. Тело, измученное долгими часами боя и последующего бегства, теперь отзывалось болью на малейшее движение. Но физическая боль была ничем по сравнению с той агонией, которая терзала его душу.
Перед глазами Сергея, словно в бесконечном повторе, проигрывалась сцена на поле боя. Вот он оставляет Андрея, прикрыв его своим бронежилетом. Вот бежит, привлекая внимание врага. Вот падает в воронку, сдаваясь на милость победителей. Каждый раз, когда эти воспоминания проносились в его голове, Сергей чувствовал, как что-то внутри него умирает.
"Предатель", – шептал внутренний голос. "Ты бросил его умирать".
Сергей зажмурился, пытаясь прогнать эти мысли, но темнота за закрытыми веками только усилила их интенсивность. Он видел лицо Андрея, бледное, с запекшейся кровью на виске. Слышал его слабый голос: "Брось меня, Серый. Сам выбирайся".
– Нет, – прошептал Сергей, не осознавая, что произнес это вслух.
– Заткнись! – раздался грубый окрик, сопровождаемый тычком приклада в бок.
Сергей открыл глаза, возвращаясь к реальности. Грузовик все еще трясся на ухабах. Рядом сидели двое конвоиров, их лица были скрыты под масками, но глаза внимательно следили за каждым его движением.
Усталость навалилась с новой силой. Сергей чувствовал, как его веки тяжелеют, как сознание начинает уплывать. Он пытался бороться со сном, зная, что в плену потеря бдительности может стоить жизни. Но измождение брало свое.