Альфа и Омега. Книга 2
Шрифт:
Конечно, все происходящее было взаимосвязано, в этом я уже была глубоко убеждена. Бешенство, истинная связь, вырождение расы бестий, наши способности к частичной трансформации — все это были составные части одного большого целого, на которое, однако, у меня никак не получалось взглянуть со стороны. Мне не хватало каких-то больших и важных кусочков общей мозаики, без которых остальные были просто неразборчивым набором линий и форм. Иногда мне казалось, что я стою в шаге от того, чтобы все понять и открыть для себя какую-то сбивающую с ног истину, что прежде пряталась в тенях и недосказанностях, но потом это чувство пропадало без следа, и я снова оказывалась блуждающей в сумраке собственного незнания.
Мы действительно вышли к озеру, и я не сразу узнала знакомые берега в темноте. Вдоль каменистого пляжа,
— Ты знал, что мое имя с японского переводится как «цветок»?
— У меня была мысль, что это как-то связано, — кивнул Йон, тоже приблизившись и наблюдая за тем, как я перебираю увядшие цветы.
— Мама в юности обожала все японское, особенно мультфильмы. Даже мечтала выучить язык и уехать туда жить, но потом встретила отца и… В общем мечта осталась мечтой. Но у нас дома всегда была куча мелочей, напоминающих об этой стране — посуда, картины, стилизованная одежда. Наши с братом имена. Его зовут Казе, это значит «ветер». В школе некоторые считали это имя странным, особенно в сочетании с фамилией. Казе Росс, как звучит, а? Но брат отлично умел… заводить друзей и находить общий язык даже с тем, кто изначально был к нему негативно настроен. Правда это до того, как он понял, что родился человеком. Потом… многое изменилось. Я уже тебе рассказывала.
Я погрустнела, снова задумавшись об этом, и Йон, почувствовав мое настроение, неожиданно перевел тему:
— А ты знала, что на корейском «хана» означает число «один»?
— Нет, — встрепенулась я, немного удивленно улыбнувшись. — Не знала.
— А «йон» переводится как «ноль», — добавил альфа, обнимая меня сзади. — Единица и ноль, альфа и омега из мира цифр, как тебе?
— Воу, — выдохнула я, ощущая, как у меня от такого странного совпадения начала кружиться голова и слегка подкосились колени. — Думаешь, это… случайность?
— Что вообще есть случайность, а что предназначенная определенность? — философски пожал плечами он. — Я не любитель таких заумных материй и предпочитаю работать с результатом, а не размышлять о причинах.
— И все равно это… жутковато, — пробормотала я, откидываясь спиной ему на грудь и поднимая глаза к небу, мерцающему россыпью звезд. — Меня пугает мысль о том, что мы мало того что почти ничего не контролируем, так еще и не всегда отдаем себе в этом отчет.
— Ценность контроля преувеличена, как по мне, — заметил альфа, наклонив голову и поцеловав мое плечо. — Я люблю спонтанность, в ней больше… жизни. А еще я думаю, что мы все равно окажемся там, где должны. И порой даже не тогда, когда будем прикладывать к этому все усилия, а когда расслабимся и отпустим ситуацию вовсе. Будем просто плыть по течению и использовать возможности, которые нам предоставляет судьба.
Я не сразу поняла, о чем он говорит, но потом меня внезапно озарило:
— Ты о Стоунах, верно? Ты все-таки решил воспользоваться их помощью?
Обернувшись к нему, я нервно нахмурилась, ощущая, как вся романтичная возвышенность, что владела мною еще несколько секунд назад, мгновенно улетучилась.
— Я много думал об этом, — подтвердил Йон без всякого энтузиазма. — Прикидывал и так, и эдак. Я не хочу связываться с какими-то… ненормальными, и если бы речь не шла о Никки, я бы, наверное, не стал в это влезать и подвергать нас обоих опасности. Но, возможно, другого шанса у нас и у нее просто не будет.
— Я… понимаю, — помолчав, через силу согласилась я. — И я думаю, что ты прав. Случайность или предназначенная определенность, но мы встретили этих двоих, и они могут нам помочь вернуть ее.
— Как бы я хотел, чтобы все это закончилось, — покачал головой он, глядя на меня с тревогой и легкой грустью. — Чтобы рядом со мной ты не испытывала ни страха, ни боли, но… — Альфа не договорил, но я и так знала, что он имеет в виду.
Йон был фаталистом особого толка. Он верил в неизбежность судьбы, но отказывался принимать то, что она может быть не такой, какой он ее себе воображал. Он считал, что они с Сэмом были связаны кровной местью, и эта связь была ничуть не менее крепкой, чем та, которую олицетворяли собой наши метки. Быть может, все эти месяцы, отчаянно убеждая себя в том, что он может оставить прошлое в прошлом, альфа просто-напросто ждал какого-то знака от Вселенной, который бы подтвердил его собственную убежденность в том, что финал у этой истории один и в нем они с Сэмом должны сойтись лицом к лицу. Я не хотела верить в то, что возможность помочь Никки была для него всего лишь удобным предлогом вернуться к своей прежней одержимости, якобы имея на это оправдание в ее лице, но… я слишком хорошо знала своего мужчину. И знала, что ему сейчас нужно от меня услышать.
— Все будет хорошо, — убежденно проговорила я, сжав его руки. — Я верю в то, что все это не просто так. И я помогу тебе, чем смогу. Я с тобой до конца, что бы ни случилось.
Он кивнул, вымученно, без особой охоты, и мы обнялись. Крепко зажмурившись и слушая, как поскрипывают провода с висящими на них фонариками и шумит озерный прибой, я ощущала, как внутри меня разливается прогорклая обреченность. Если бы я хоть на мгновение могла поверить, что способна разубедить его, то ни перед чем бы не остановилась. Но Йон был слишком упрям, да и как я могла сейчас убеждать его отказаться от, возможно, единственного шанса спасти Никки, пусть даже не могла избавиться от ощущения, что все это — просто предлог, пусть даже самый что ни на есть благородный? И я опять выбирала его, моего мужчину, и пропасть, в которую нам обоим предстояло рухнуть, когда ситуация снова выйдет из-под контроля — а это было неизбежно, и я могла лишь догадываться, понимает ли он это. И если да, то не к этому ли стремится, пусть даже совершенно неосознанно.
— Садись ко мне на спину, — услышала я его легкий шепот. — Я хочу прокатить тебя с ветерком.
Я послушно разомкнула руки и позволила ему сесть на корточки, после чего обняла со спины, привычно прижимаясь к его телу и крепко цепляясь за него. Альфа выпрямился, оторвав мои ноги от земли, а затем прыгнул в ночь. На мгновение мне показалось, что он несет нас прямо в озеро, и у меня в груди что-то испуганно сжалось, но потом линия фонарей резко мотнулась вбок, и я ощутила высокие прибрежные травы, скользящие по моим ногам. Я не знала, как хорошо Йон видит в темноте и помогает ли ему в этом частичная трансформация, а потому, когда он прыгал с одного скользкого, покрытого водорослями камня на другой, я невольно зажмуривалась, хотя темнота под моими веками едва ли была плотнее, чем та, что окружала нас, когда мы оставили позади освещенный пляж. Я ощущала, как его сердце билось под моими ладонями, такое сильное, такое дикое и свободное — и в то же время пойманное в силки навязчивых, изматывающих его идей и желаний. В такие моменты Йон представал передо мной обнаженным в самом интимном из возможных смыслов. Он был поездом, несущимся сквозь ночь на полной скорости, не способным свернуть с выбранной колеи, и я, прицепившись к нему однажды, уже выбрала разделить этот путь, чем бы он ни окончился и куда бы ни привел.
Последний прыжок альфе не удался, и я ощутила, как напряглось и резко дернулось в сторону его тело, когда он попытался сохранить равновесие. Меня мотнуло в сторону, и потом я, сама не зная зачем, разжала руки. Слишком много непростых мыслей о судьбе и выборе, который мы делаем вопреки или согласно ей, слишком много темноты и неясности вокруг, но более всего — слишком сильное искушение узнать, каково это, терять контроль по-настоящему. Инерцией меня швырнуло в сторону, и время словно бы на мгновение остановилось. Я ощущала ветер между пальцами и видела серебряную дорожку, прочерченную луной по поверхности озера. Видела смутную тень Йона и верхушки елей, что темной стеной росли вдоль берега. А потом внутри что-то сжалось, и гравитация вспомнила о своих прямых обязанностях, резко дернув меня вниз. От удара о холодную воду у меня перехватило дыхание, и на какую-то долю секунды я поверила, что сейчас ударюсь о прибрежные скалы и на этом все закончится. Но, не встретив на своем пути никакого сопротивления, мое тело стрелой вошло в темную толщу, а после, почти сразу, кто-то схватил меня за шиворот и резко дернул вверх.