Альфа и Омега. Книга 2

Сейд Анна

За те полчаса, что мы шли пешком вдоль дороги, мимо нас промчалась всего пара легковушек и один грузовик, груженный клетками с цыплятами, после которого остался длинный след из перьев и густой крепкий запах куриного помета. Я опять вспоминала свои детские годы и то, как мы с родителями ездили за город. Почему-то в подобных путешествиях меня куда больше увлекала сама дорога, нежели пункт назначения, к которому она приводила. Идти сквозь мягко окатывающие тебя волны душистого лета, позволяя мыслям растекаться во все стороны, не касаясь ничего конкретного и в то же время охватывая весь мир и восторг самой возможности существования в нем — тогда это казалось намного более ценным. Сколько лет я не вспоминала и не думала о тех временах? Сколько лет мое

лето ограничивалось офисным кабинетом и двумя неделями где-нибудь на курорте, поспешными, обрывистыми и слишком сконцентрированными, чтобы их можно было в самом деле хоть немного ощутить? Мое детство — лучшая и самая правильная его часть — вернулось ко мне благодаря мужчине, которого я встретила и полюбила. Йон, сам того не подозревая, продолжал знакомить меня с самой собой, напоминая о том важном, что я беспечно растеряла, пока поспешно и жадно взрослела.

— Мне никогда не нравились фильмы про любовь, — вдруг признался он, вторгаясь в гудящий сонм моих мыслей. — Сперва я думал, что это потому, что они совершенно не реалистичные, скучные и приторные, а потом в какой-то момент понял, что почему-то завидую главным героям таких историй. Тому, что они чувствовали к своим вторым половинкам, тому, что могли это выразить. Меня раздражало то, что порой я представлял себя на их месте, ведь — я был уверен — мне это было вообще не нужно. Мы с отцом даже пару раз спорили на эту тему. Он считал, что я не принимаю идею любви из-за того, что был ее лишен, а я… — Он задумался, подбирая слова. — Сейчас я думаю, что больше всего меня бесило, что я чувствовал ее даже после всего. Желание быть с кем-то, заботиться о ком-то, хотя это противоречило абсолютно всему, что я тогда считал для себя правильным. Это казалось просто бессмысленным, пока я не встретил тебя.

Я на мгновение опустила голову, улыбаясь и стараясь уловить и сохранить этот миг внутри себя. В прошлый раз, во время подобного разговора, альфа сказал, что без меня не смог бы продолжить свой путь мести, и это меня ранило сильнее, чем я могла предположить. Слышать теперь об ином смысловом наполнении нашей встречи было куда приятнее.

— Я тоже много думала об этом, — согласилась я. — В том числе о постулате, что альфы и омеги рождаются для того, чтобы встретить друг друга. И… пришла к выводу, что это, скорее всего, не так.

Кажется, мой неожиданный вывод его удивил — он даже обернулся через плечо, чтобы убедиться, что я говорю серьезно. На фоне яркого закатного солнца его лицо было едва различимо, и черные прядки челки, бьющиеся на ветру у лица, вспыхивали золотом.

— Или точнее это так не для всех, — поправила себя я. — Совсем не для всех. Знаешь, я всю жизнь жила с чувством, что мне навязывают необходимость иметь партнера, семью, детенышей. Я противилась этому, потому что не хотела идти проторенной тропой, и казалась себе такой… продвинутой, современной и независимой.

— Что-то изменилось? — полюбопытствовал Йон.

— На самом деле да, — серьезно подтвердила я. — Судя по всему, ты в курсе, чем обычно заканчиваются все классические мелодрамы — герои преодолевают все препятствия на пути друг к другу, обнимаются и целуются под романтичную музыку и все, титры.

— Вроде того, — хмыкнул он.

— Я много лет думала… не осознанно и конкретно думала, скорее эта идея жила у меня на подкорке, определяя мое отношение к таким вещам в принципе — в общем я говорю о том, что любовь для меня как раз в этом и заключалась. В объятиях на фоне заката, в романтике, в сексуальном притяжении друг к другу, в желании быть рядом, принадлежать, касаться, владеть. Поэтому я вышла замуж за человека. Мне казалось, что я смогу все это… сымитировать что ли, ведь я знала паттерн, я знала, как это должно работать. Я считала себя свободной от предрассудков нашего общества в том, что касается обязательного наличия партнера, но на самом деле я просто увязла в своих собственных. — Мне было непросто подбирать слова, и я была благодарна Йону за то, что он не перебивал меня. — Я не любила мужа, но он был идеальным… партнером для игры в любовь в том виде, какой я представляла ее себе. Я бы, наверное, и не узнала, что бывает иначе, если бы не встретила тебя.

Мы приближались к городу, и нас уже встречали невысокие аккуратные домики, выглядывающие из-за увитых плющом металлических заборов. За одним из таких я заметила женскую фигуру в легком светлом платье — она держала в руках шланг и рассеянно водила водяной струей туда-сюда над цветочной клумбой. А возле другого дремал большой вислоухий пес, который, когда мы проходили мимо, лениво поднял голову, клыкасто зевнул и снова уткнулся носом в пыль.

— И что ты же узнала? — спросил альфа чуть погодя. — Когда встретила меня?

— Я не уверена, что смогу выразить это словами, — пробормотала я. — И еще больше я не уверена, что у остальных оно бывает так же. Что все, что я видела в кино или читала в книгах, имеет отношение к тому, что я чувствую к тебе. Это что-то… на ином уровне. Ты — часть меня. Понимаешь?

— Думаю, что понимаю, — кивнул он, остановившись под отбрасывающим на землю густую черную тень вязом, и обернулся. Посмотрев ему в лицо и ощущая себя так, будто прыгаю с обрыва в пропасть, я сбивчиво, не давая себе возможность остановиться или передумать, заговорила:

— Ты не просто мой партнер, с кем я по каким-то объективным причинам решила разделить свою жизнь, ее горести и радости. Это не было моим сознательным выбором, мне… вообще не давали выбора. И я сейчас говорю не про тот вечер, когда мы встретились и обменялись метками. Я говорю про что-то гораздо более давнее, чем это. Я не знаю, правда ли души перерождаются, и не знаю, могли ли мы знать друг друга в прошлых жизнях и что нас ждет по окончанию этой. Но я точно знаю, что ты такая же часть меня, как, например, мое сердце. Я родилась с тобой внутри, я живу с тобой внутри, и я так же умру. Я не смогу разлюбить тебя, потому что это все равно что признать какой-то свой орган лишним и отрезать его. Я могу злиться на тебя, могу обижаться, могу считать тебя идиотом, но это все неважно, понимаешь? Это не меняет сути. Отношения, о которых я знала до тебя, были своего рода трудом для двоих, постоянным и изматывающим поиском компромиссов, приспособленчеством, выработкой взаимных привычек. Потому что вдвоем проще и потому что общество навязывает нам идею о необходимости быть с кем-то. Так у меня было с бывшим мужем. Нас друг в друге многое раздражало, и мы часто ссорились по мелочам, но я считала, что это нормально и все так живут.

— Мы с тобой тоже порой ссоримся, — негромко заметил Йон. — Я, если честно, даже думаю, что столько, сколько с тобой, я еще ни с кем никогда не спорил. Даже с отцом. Что-то в тебе постоянно… триггерит меня, заставляет задаваться вопросами, которые мне прежде и в голову не приходили. Ты волнуешь мой разум ничуть не меньше, чем мое тело, и это… иногда пугает меня даже больше. Одно красивое тело, наверное, можно легко заменить другим, но вот что делать, когда речь идет о чем-то, что повторить или заменить невозможно? Иногда мне кажется, что, даже если бы мы не были связаны, я бы уже не смог испытывать нечто подобное к другой женщине, потому что ни одна другая не думала бы так, как ты. Они были бы другими, а я… не хочу ничего другого. Потому что и в этом-то еще не разобрался.

— Я тоже, — кивнула я, глядя на него с нежностью и вместе с тем с беспомощностью, которую мне было сложно выразить словами. Он верно сказал — природа нашей связи была далеко за пределами нашего понимания, она существовала одновременно на ментальном и физическом уровне, и ни один из нас, кажется, еще не был в полной мере способен ее понять. Но разве не об этом говорилось в легенде? Что истинная связь позволит своим носителям подняться в своем духовном развитии и приблизиться к мудрости Великого Зверя внутри себя? Возможно, мы уже двигались в верном направлении, но, никем не наставляемые, вынуждены были плутать в темноте и пробираться на ощупь.