Алфавита. Книга соответствий
Шрифт:
Хотим менять.
– А какое было? Где документы?
– Вот, пожалуйста. ООО "Анус".
Фокусы
Сам я фокусов никогда не показывал, но однажды по мере сил участвовал в их демонстрации.
Мама повела меня на эстрадный концерт. Кажется, это был дневной концерт, и наряду со взрослыми в зале присутствовало много детей.
Места были хорошие – второй ряд, в центре, около прохода.
Концерт оказался… впрочем, я не помню, каким
Фокусник вышел на сцену (это был ражий лысый мужчина во фраке) и сказал, похохатывая:
– Ну что ж! Сейчас я покажу вам фокус!
Возможно, правда, он сказал что-то совершенно иное – память утратила детали его выступления. Кстати говоря, не исключено, что он показывал не один фокус, а несколько – но и этого я тоже не помню.
– Мне понадобятся помощники! – сказал фокусник и, плотоядно скалясь, оглядел первые ряды. – Ну-ка, милая девочка с красным бантом из первого ряда… да, да, вот ты!.. попрошу на сцену!
Девочка с красным бантом встала и, багровея от смущения и гордости, поднялась на сцену. При этом она споткнулась на третьей ступеньке и была вынуждена опереться ладошками о четвертую.
– Так! – сказал фокусник затем, неожиданно пронзая меня сверлящим взглядом. – И вот ты, мальчик! Во втором ряду, у прохода!
Я оглянулся.
– Не крути головой! – приказал он. – Я тебя, именно тебя зову!
Рыженький! В пиджачке!
Я в ужасе посмотрел на маму. Она взглянула на меня ободряюще.
Я обреченно встал. Но на всякий случай спросил, указательно приложив руки к груди:
– Я?!
– Ты! – ответил он и снова хохотнул. – Давай, давай! Мы ждем.
Я пошел к лестнице. Ноги у меня подкашивались. Зал был огромен.
И смотрел на меня.
Отчего-то споткнувшись на третьей ступеньке, я кое-как забрался на сцену.
– Ну-с, дорогие мои помощники! – воскликнул фокусник. Мы стояли от него по обе стороны. – Вот у меня коробочка! Сейчас я буду вам ее по очереди показывать, а вы станете говорить, какая в ней лежит карта – целая или порванная!
Я сразу понял, что дело неладно. Никакая это была не коробочка, потому что коробочке свойственно плоское дно. И она квадратная. В крайнем случае – прямоугольная. А эта штука представляла собой… ну, вот если двускатную крышу перевернуть вверх тормашками и приделать боковины.
– Итак, девочка, – сказал он. – Какая карта у меня в коробочке?
– Целая! – звонко ответила девочка, заглянув.
Фокусник повернулся ко мне:
– Ну-ка, мальчик, теперь ты скажи!
Я взглянул – и почему-то ужасно успокоился. Прямо-таки заледенел.
Должно быть, от неприязни. В его жульнической двускатной коробке теперь лежали обрывки карты. Там была перегородка, которую он перекидывал то туда, то сюда. Очень просто – тут целая, там рваная.
И
– Целая, – хладнокровно сказал я.
Фокусник удивился.
– Что? Мальчик, смотри внимательней! Какая карта?
– Целая! – бессердечно настаивал я, глядя на ее обрывки.
Фокусник совершенно потерял лицо.
– Да нет же, мальчик! – смятенно воскликнул он. – Ну как же целая, когда рваная?!
– Целая!
В зале зароптали.
Он обжег меня злым взглядом – и тоже успокоился.
Девочка говорила то, что видела. Я говорил не то, что видел, а повторял за девочкой. Она – "рваная", и я – "рваная". Она – "целая", и я туда же… То есть благодаря моим усилиям эффективность его дурацкого фокуса была снижена как минимум вдвое. Но все-таки ему удалось убедить зал, что мы совершенные придурки и сами не знаем, что несем.
И я до сих пор жалею об этом. Ведь у нас был шанс с блеском разоблачить его глупые уловки!
Конечно, если бы эта дура с бантом была чуть сообразительней…
Фрадкин
Не пожалею я поклону
Для родины одеколону!
Русская народная песня.
Фрадкин живет на окраине города Кельна.
В непосредственной близости от его дома расположено некое учреждение
Бундесвера – внушительное многоэтажное здание с огороженным двором и всеми полагающимися прибамбасами. Не будем приводить его точное название. Только намекнем: что-то вроде Академии Генштаба. Или
Академии имени Фрунзе, если опереться на соответствующие наши аналоги. Или Штаба командования сухопутных сил. Короче говоря, серьезная организация, не семечками торгуют.
Как-то раз, шагая мимо ворот этого заведения к автобусной остановке,
Фрадкин неожиданно увидел российского офицера. Обычно там толклись весело гогочущие немецкие вояки. А тут – нормальный монголоидный капитан в нормальной форме отечественных вооруженных сил с нормальными знаками различия. Должно быть, он приехал по межгосударственному обмену. Капитан, скажем, отсюдова туда, в не до конца проясненную контору возле дома Фрадкина, а его коллега – оттудова сюда, в натуральную Академию имени Фрунзе.
Капитан покуривал и хмуро озирался. На его скуластом лице было отчетливо написано, что здесь, на чужбине, он чувствует себя немного не в своей тарелке. И ничего хорошего не ждет. Да и впрямь, как вдуматься. Языка не знает. Обычаев – тоже не знает. Ну вот шагают тут по улицам люди. Одеты вроде прилично. В очочках. А ведь все они
– немцы!
Ни поговорить с кем, ни словцом перекинуться. И вообще неизвестно, что у них на уме. Что вот они тут ходят? А вдруг не просто так они тут ходят?..