Альфонс нечаянно нагрянет
Шрифт:
– Ах, не смотрите? – взвился Павел. – А вы посмотрите! Там наверняка покажут, как целый милицейский наряд был поднят по сигналу! Две милые старушки позвонили в милицию и сообщили, что по некоему адресу неизвестный гражданин прикончил свою горячо любимую жену! Вы не в курсе?
Василиса уже поняла, какой ветер дует, схватила раздетую Ниночку, начала подпрыгивать с ней по всей комнате и заунывно гундосить:
– За-а-а-инька, топни ножкой, се-е-е-ренький…
Пашка кивнул в сторону матери и Люсе пояснил:
– Во, слышите, теть Люсь, «заинька»! Значит,
– Ну и что?! – выпрямилась Люся. – И в курсе! Только непонятно, Павел, чему ты опять не рад? Мы поступили, как ты нас всегда муштруешь, – увидели преступника, с места происшествия смылись и тут же отзвонились в милицию!
– Да! – перестала трясти ребенка Василиса. – И не лезли никуда! Чтобы не рисковать! А что на след убийцы вас вывели, так вы нам еще и спасибо сказать обязаны!
Люся только рукой махнула:
– Дождешься от них…
– Ах это мы же и спасибо… – задохнулся Павел. – Зашибись! Поставили в дурацкое положение весь наряд, меня полным идиотом выставили…
– Мы просто показали твое истинное лицо… – пискнула Люся.
– …Преступника они нашли!
Павел теперь вихрем носился по комнате, а подруги, крепко прижав к себе детей, смирно сидели на диване и даже ноги поджали, чтобы он не споткнулся.
– Преступника! У мужика дочь погибла! Мало того, что мы до виновного докопаться не можем, хотя и работаем!.. Так мы еще бедолагу чуть на нары не упекли! По вашей милости!
Василиса с силой вытолкнула Люсю с дивана:
– Объясни, что ты там видела!
– А то! Я видела! – отважно вышла на середину комнаты Людмила Ефимовна. – Я забегаю к нему, к этому Гене, в комнату, чтобы кровотечение остановить…
– А кто его открыл, кровотечение? – простонал Павел.
– Нос! – гордо парировала Люся. – Не перебивай, я волнуюсь! Прибегаю, а там все в крови! И жены нигде нет. А нам этот Геня только что врал, что в санаторий ее отправил! А сам – ножом по горлу и…
– Это уже Люсенькины выводы, – остановила подругу Василиса. – Но кровь была, я ей верю, у нее зрение стопроцентное.
Павел уронил голову на руки, с силой вытер лицо и проговорил:
– Да не было там никакой крови. Это краска. Просто жена ушла от мужа, а чтобы прекрасная спальня ему не досталась, она и облила ее краской. Кстати, краска там была коричневая, половая, она и на кровь-то не похожа…
Василиса злобно уставилась на скукоженную Люсю и угрожающе засопела носом.
– Ага! А как бы я там все разглядела?! – слабо оправдывалась Люся. – Чем-то бурым все залито, я сразу и подумала – кровь, я же свет не включала!
– Короче! – прервал ее Павел. – Вам штраф!
– Может, деньгами возьмешь? – поспешно спросила Василиса.
– С баб… с бабушек не берем! – по-гусарски щелкнул пятками Павел и поспешил откланяться. – Мам, к вам вечерком еще и Катюшка забежит, после школы. А мы с Лидой хоть раз! По-человечески! Уснем… в кинотеатре. Пока!
Он резво испарился, а подруги стали срочно менять планы на день. Сегодня весь пыл надо было направить на питание, Василиса так прямо и сказала подруге:
– Ты с ними оставайся, а я сбегаю за тестом, пирогов организуем…
– Нет, – проговорила Люся. – Лучше я за тестом. А ты с детьми… И все же интересно – на кой черт этой Эмме Васильевне надо было так мебель поганить?
– Точно, – кивнула Вася. – И мне непонятно – с чего это она вот так раз – и бросила мужика? Он, между прочим, с квартирой! А она ни с того ни с сего…
– Так он же женщину завел, – вступила в разговор шестилетняя Наденька. – К папе дядя Сережа приходил с пивом, а наш папа и говорит: «Серега, ты не крути пузом, думаешь, не знаю, что из-за моих старушек прибежал. Что там они наворотили?» А дядя Серега и сказал: «Ты бы старушкам хоть старичка интересного нашел, чтобы они нам работать спокойно не мешали». А папа ему: «Ты, Серега, запомни – для них самый интересный старик – это Конан Дойл. Говори давай, что там стряслось?» Вот дядя Сережа и рассказал. Схлестнулся этот Геня со своей бывшей любовницей, жена узнала и вытолкала его в шею!
Подруги переглянулись.
– В данном случае она сама вытолкалась, – поправила внучку Василиса. – Так вот почему он все – «Лерочка», «Лерочка»!
– Только жена глупая какая-то попалась, – по-взрослому качала головой девочка. – Надо было просто той тетке, Лерочке то есть, все волосины выдернуть! Потому что теток много, а муж, он все равно один, хоть и дерьмовенький. Пока еще другого найдешь!
– Ой! Да с этими мужиками так и надо! Больно нужен муж дерьмовенький! Ты в этом вопросе не права! Я когда еще была красивой девчонкой, так мне каждый раз такие дерьмовенькие мужья попадались! – забыла, с кем говорит, Василиса. – Проку от них, как… Ну никакого! Прямо горе сплошное! Но зато…
– Ва-а-ася! – вытаращила глаза Люся. – Почитай девочке лучше про Каштанку! А про свое «горе» мне расскажешь!
Василиса крякнула и пристыженно поплелась искать книжку про тяжелую судьбину маленькой собачки.
К жениху наведались на следующий день, зато с самого утра.
По незнакомому подъезду двигались с тяжелым чувством – как бы то ни было, парню, который в медовый месяц стал вдовцом, не позавидуешь.
– Люся, – придумывала Василиса, – давай скажем ему, что мы по всему подъезду собрали… и принесли ему… соболезнования.
– А вдруг он скажет, что лучше деньгами?
Василиса примолкла: денег с собой у них не было. Только двести рублей на продукты, и то у Люси. Она еще в магазин хотела потом забежать, приспичило ей состряпать котлеты! Но если парень будет в сильном горе, придется их отдать, пусть думает, что весь подъезд скорбит вместе с ним.
Однако отдавать деньги не пришлось. Едва они позвонили, как дверь немедленно распахнулась и на пороге оказалась худая, накрашенная особа лет сорока пяти. На ней был вызывающе коротенький халатик, волосы были по-молодежному собраны в два кучерявых хвостика, однако морщинки у глаз, будь они неладны, бесстыже выдавали ее годы. Правда, сама особа считала, что этого никто не замечает. Она уперла руки в боки и агрессивно замычала: