Шрифт:
Глава 1
О давних временах сказ пойдет.
Тогда Мир целым был. Единым. Деревья ветвями к звездам тянулись, жизни узоры рисовали, а корнями Мать-землю держали, хранили. Травы и цветы свои напевы складывали. Баюкали и качали Мир в зеленых ладонях, а он звенел игривым ручьем и пах нежнейшими красками, свежестью и добротой.
В те времена пять рас Мир населяли.
Первая – Светлая. Альгарами называлась. Самая древняя. С виду как люди были. Высокие и стройные, лица строгие, глаза озерной водой блестят. Волосы белее лунного света у всех. Косы не плели, так носили – плащом по плечам. Казалось, с первого взгляда, что не особо сильные они. Но как альгар ближе подходит, так трясти начинает от мощи их великой. За порядком призваны светлые
За тем вторая раса следила. Их опекунами кликали, имя-то понятнее нареченного и дух истинный отражает. Изиордами их Единый нарек. Переводилось просто – вторые. Они на свет после альгар вторыми явились. Опекуны за всем живым следили, растили да пестовали. Песни пели и ими светило на небосклон поднимали. Каждый изиорд, как ночь заканчивалась петь начинал. И казалось сам воздух песням вторил. Деревья, травы – все подпевали. От песни благодать шла. Дети успокаивались, девушки хорошели, старики молодели. И учили Опекуны всех, кто жажду и стремление к знаниям имел. Они и магии учили, хотя не след то делать было. Магия у каждого народа своя. Школы устраивали и опекунские. Это места такие, где людей и животных лечили. Болезные туда шли и помощь получали. Часто и старики, что хотели дальше жить, к ним приходили, Опекуны их молодили. Заходит, а то и заносят кого, а обратно он на своих ногах выходит. Молодой и здоровый.
Изиорды почти такими же высокими были, как и светлые альгары, но темноволосые. Могучими как кедры и сильными как Мать-земля. Девы изиордов как ивы гибкие, да на лица пригожие, улыбчивые. Не в пример альгарам. Те редко улыбались, да и смеющимися их никто не видел. Строгие они были. Тайн много знали, хранили да берегли. Не всякая тайна миру полезна.
Третьим народом – Водяники были. Сами-то они себя по-другому звали. Но их язык сухопутным не давался. Зато водяники рыб понимали. По общемирскому тоже понимали, но говорить не могли. Они на рыб походили больше: плавники были да хвосты… и чешуя вместо кожи. Если альгары и изиорды все одинаковые были, роста и склада примерно одного, то водяники самыми разными встречались. И гиганты и поменьше. Кто в морях и океанах жил, а кто пресноводным водоемом наслаждался. От рыб их отличить сложно. Разум-то в глаза не бросается. В то время не принято было воду грязнить, но ежели случалось воды замарать, то боялись потом те близко к воде подходить… водяники могли с собой на дно утянуть забавы и науки ради. Водяников альгары понимали, да и общаться в случае надобности могли.
Четвертый народ подземниками назывался. Себя-то они горзунами звали, мудрыми значит. Только не охотно прижилось название это, лишь в летописях и осталось. Сложением они худосочным отличались, но то обманка была. Силы им камни дали, с коеми они всю жизнь свою долгую возились. Магией они в дух камня проникали и иначили его по своей надобности. Росту были небольшого, на свету очки носили. Глаза их к тьме подземельной привыкли, а на свету болели. Зато у горзунов нюх был. Они что угодно за версту учуять могли. С опекунами дружбу водили, а вот альгаров сторонились. Виною тому дела были древние. Не плохие и не хорошие, но тайной слепленные да скрепленные. Ежели альгар что у горзуна спросит, то последний отвечает, но коротко. Первым гурзун с альгаром не заговорит никогда. Мимо пройдет безмолвно. Воды гурзуны боялись. Никогда к открытым водоемам земным не подходили, хотя в своих подземных купались охотно. И пили тоже только там. Жили горзуны под землей. Тайные дома себе устраивали, да так, что никто кроме них найти вход не сможет. Что в домах их было, да как они устроены – никто не знал. Секреты горзуны любили. Сами их создавали и в чужие нос совали.
Пятым народом были человеки. Поздним самым народ этот был. Позже всех рас появился в Мире. Альгары всем народам поведали, что скоро новых живых душ пошлет Единый. Что будут они разными по росту и сложению. И глупыми, нерадивыми как все новое. Разрушение в себе нести будут и опасность для древних рас. Какую опасность? Про то альгары молчали. Знали, но до поры до времени у себя хранили, в Мир не вынося знание.
Больше всего человеки беспорядок чинили, да лихачили. По неразумению, конечно же. Злобы за ними не водилось пока. Жили человеки в глиняных домишках. Дома строить их Опекуны научили. Да и не трудное это дело было. Замеси себе травы сухой, камушков и глины и лепи. Целые деревеньки были. Опекуны многому человеков учили. Только и сами человеки обучаться новому способны были, вопреки думам народов древних.
Среди человеков и такие были, что талант к магии имел. И этому начали учить их опекуны. Хотя альгары противились, они всегда против обучения человеков выступали. Говорили, что знание для вновь созданных пагубным будет.
С приходом новой расы Мир меняться стал. Старые устои уступали место новым.
О том дальше рассказ.
***
– Олько, побежали к речке! – Милава тянула подругу за рукав. – Там такие цветы! Белые и пахнут сладко, не чета луговым! Да и водяники на мелководье резвятся. Игры устраивают. То приманят рыбешек, то пугнут. Смешно так. Пошли, глядеть.
– Все бы тебе веселиться. То на водяников смотреть тянешь, то за человеками наблюдать. – Олько покачала головой. Темно-вишневые волосы упали на лицо. Младая изиорда быстрым движением заплела их в тугую косу и перекинула за спину. Пустыми делами потешалась подруга. У нее же надобности другие. Дерево старое закручинилось. Вот Олько песни ему пела, лечила.
К голым ногам девы льнула сочная трава, прося еще песен. Олько потянулась и раскинула руки, чувствуя как земля совершает оборот силы. Песни рождались в груди и просились наружу. Милава опять отвлекла подругу:
– Ну, Олько! Хватит песен. Дуб уж стар. Соки земли не пьет. Дай ему уснуть. Пойдем человеков смотреть. Забавные они. Вчера вот было. Один взял да немыслимо как искру добыл огненную, да с испугу выбросил ее в сухую траву, а она гореть! Ох, умора. – Милава залилась звонким смехом. – Альгар приходил, разговаривал с человеками сурово. Аж я испужалась. Не пойму я, что они с человеками вечно строжат. По глупости они лихо делают. Да и не лихо это, а шалости неразумные. Как роса на листе. Выпала и блестит, и блеску своему радуется. Вот так и человеки. Только появились в мире. Не ведают всего и все им интересно и ново.
– Ты забыла, альгары против обучения человеков были. Наших старейшин предупреждали, не стоит вновь созданных учить. Беда будет.
– Ох, Олько! Ты сама как Светлая. Не пошутишь с тобой. Не ходи, коли не хочешь. Потом Матушке–земле не жалуйся, что веселье пропустила.
Милава, подобрав зеленую юбку, со смехом убежала по песчаной дорожке к поселению человеков.
Олько облегченно вздохнула и обвела взглядом свою любимую поляну. Нравилось ей, как тут светило лучами играет. Деревья высокие да ладные, как сама изиорда. А листья у деревьев – сплошной цвет зари: розовый да золотой. Цветами всяческими поляна усеяна. И махонькими словно ноготок, и большими белыми как облака. А еще колокольчиков видимо-невидимо. Их Олько больше всего любила и привечала. Песни им пела, а они подпевали и силами своими певунью одаривали.
Время для изиорды тянется незримо, да что оно им?
Сколько на той полянке опекунша молодая пробыла – не известно. Век свой опекуны сами мерят. Сколько жить захотят, столько и живут, а надоедает, уходят в Запределье.
Оборвал песню ладную громкий крик. Не слышала Олько ранее такого крика. Мурашками он по коже пробежался. Травы затихли в испуге, деревья листьями настороженно захлопали. Боль в крике звучала и страх.
– Олько, Олько! Ты где? – кричала Милава. – Олькоо!
– Что ты? – сразу же отозвалась девушка. – Тут я, Милава!