Алгоритм невозможного
Шрифт:
— Ничего себе, мелочь!
— Все относительно, Абрагам.
— А можешь объяснить фантастическое возвращение Соля? — недоверчиво спросил Преземш. — Тоже пустяки?
Великий Физик задумался.
— То, что произошла телепортация, у меня не вызывает сомнений. Но кто за всем этим стоит? Есть, правда, одно предположение…
— Ну?
— Пока говорить рано.
Седов обиженно хмыкнул.
— В школе ты был самым скрытным из нас. Таким и остался! Растолкуй по крайней мере, как Соль сумел перескочить через этот…
— Барьер ирреальности? — подсказал Великий Физик.
— Вот-вот. Только не забывай,
— Я связываю уникальную способность Соля с триангулярной составляющей пси-поля, у него она достигает поразительно высокой напряженности.
— Триангулярная составляющая… — неуверенно повторил Преземш. — А что это такое?
Великий Физик крякнул от досады.
— Ты не знаешь элементарных вещей, Абрагам. Смотри, вот система уравнений
Бардина-Прано. — Настенный дисплей высветил вязь математических символов.
–
Если ограничить пределы колмогоризации…
— Довольно! — закричал Седов. — Ты что, смеешься надо мной, Павел? В школе мы сидели за одним пультом, и мои способности к точным наукам тебе известны.
— Как же, помню. Но думал, ты с тех пор поумнел. Не зря же стал
Преземшем!
Седов грустно покачал головой.
— Мне бы следовало обидеться, да не могу, потому что сам ценю себя не слишком высоко. Оттого, очевидно, меня и избрали президентом.
— Ох уж эта скромность паче гордыни, — проскрипел Великий Физик. — Так и быть, попробую объяснить на пальцах. Существуют экстрасенсы, или же сенситивы, телепаты, псиэнергисты. От нормаль-ных людей они отличаются способностью напрямую, без участия посредников — органов чувств, взаимодействовать с окружающей средой, обмениваться с ней высокоорганизованной энергией и ин-формацией. Их пси-поле не локализовано, как у прочих, а волнообразно распространяется в пространстве, оказывая влияние на его потенциал. Кстати, еще один природный дар — ясновидение это простейший частный случай телепортации.
— И твои уравнения…
— Уравнения Бардина-Прано дают лишь приближенное описание сложнейшего комплекса явлений. Полагаю, что более совершенный математический аппарат позволит досконально объяснить не только эти явления, но даже значительно более сложное — провидчество!
— Это уже мистика!
— Нисколько. Всему есть материалистическое обоснование. И если пересмотреть представление о времени…
Седов сдавил рукой лоб.
— Значит, Соль экстрасенс?
— Да, причем исключительной силы. Диапазон его сверхчувственного восприятия далеко выходит за рамки обычных, достаточно хорошо изученных проявлений. Удивительно, что сам он об этом не догадывается. Более того, с тех пор, как узнал о ст руктурной перестройке своего организма, испытывает что-то вроде комплекса неполноценности.
— Ты с ним продолжаешь сотрудничать?
Седову показалось, что Великий Физик старается скрыть смущение.
— В этом нет необходимости. Удалось смоделировать его уникальные способности. Сейчас в моем распоряжении генератор триангулярного поля напряженностью в тысячи «солей».
Преземш заговорил неожиданно жестко:
— Словом, человек превратился в единицу физической величины. «Мавр сделал свое дело, мавр может уходить», так что ли? И ты даже не поинтересовался его дальнейшей судьбой?
— Не до того было, — попробовал оправдаться Великий
— Эх, Павел, — с горечью сказал Седов, — люди всегда оставались для тебя на втором плане. — Вот и Соль, уже отработанный материал, да?
— Говорю тебе, был занят! — На этот раз в голосе ученого преобладало раздражение. — Кстати, ты тоже мог бы позаботиться о нем. Почему же не позаботился?
Преземш мучительно покраснел.
— Замечание справедливо. Я не имею морального права осуждать тебя, потому что сам поступил не лучше…
Эти слова подействовали на Великого Физика сильнее, чем упрек.
— Чего уж там, Абрагам… Действительно, неладно получилось. Но, поверь, я заглажу вину. Вот сейчас закончим эксперимент, и сразу же займусь Солем.
Обещаю тебе. Ну, по рукам?
Седов облегченно рассмеялся.
— Уникум ты, Павел. Почище, чем Соль!
— Мы с тобой заговорились, — произнес Великий Физик озабоченно. — Нам пора, пойдем.
Они перешли в примыкающую к кабинету лабораторию. В первый момент Седов решил, что она пуста. Однако, приглядевшись, он различил в глубине помещения двухметровую полупрозрачную пирамиду. Рассеянный свет бестеневых поликогерентных ламп скрадыва л ее очертания.
— Что ты задумал? — подавляя тревогу, спросил Преземш.
— Сейчас узнаешь.
— Скажи, эксперимент опасен?
— В определенной мере.
— Зная тебя, нетрудно догадаться…
— Держи свои догадки при себе, Абрагам! — перебил Великий Физик.
— И все же…
— Я вправе распоряжаться собственной жизнью.
— Подожди, Павел, — попросил Седов. — Я хочу перед тобой исповедаться.
— Другого времени не нашел?
— Его может и не оказаться.
— Говори. Но ни одного лишнего слова!
— Знай, что я всю жизнь тебе завидовал.
— Ты? Мне? — изумленно воскликнул Великий Физик. — Не верю! Это тебе, баловню судьбы, можно позавидовать. Блеску твоей жизни…
— Мишуре!
— …Круговороту событий, в центре которых ты неизменно нахо-дишься.
В твоих руках…
— Ошибаешься, Павел! Роль политика в нашем упорядоченном мире ничтожна! К счастью, прошло время закулисных интриг, столкновения партийных интересов, борьбы фракций. Тогда, действительно, роль личности в истории была неадекватно велика. Хитрый и беспринципный политик мог спровоцировать революцию, вспышку национализма, государственный переворот. Но сейчас все это выглядит дикостью. Созданный нашими прадедами механизм общественных отношений напоминает корабль, в котором нет капитанского мостика. Он самоуправляем. И от капитана, неважно, что его именуют Преземшем, практически ничего не зависит. Поверь, я лишь непременный элемент протокола, свадебный генерал, — было в старину такое ироническое выражение…
— Прошлый раз ты сравнивал себя с английской королевой, — едко сказал
Великий Физик, расценивший слова Преземша как своего рода кокетство.
— Зачем же так… — огорчился Седов. — Поверь, Павел, тысячи людей могли бы с успехом меня заменить. Тебя же не заменит никто.
— К чему ты клонишь?
— Проведи эксперимент на мне. Жизнь самого высокопоставленного политика — ничто по сравнению с жизнью такого ученого, как ты. Доверь мне это, и я буду считать, что родился не зря!
Великий Физик был растроган, но в еще большей степени обескуражен.