Алгоритм невозможного
Шрифт:
Великий Физик установил, что антивещества не существует. Есть одно лишь вещество, но оно может двигаться во времени по тому или другому из двух противоположно направленных векторов. Их встреча подобна столкновению несущихся лоб в лоб солнц.
«Почему же, оказавшись во встречно-временном зазеркалье, Соль-один и
Соль-два, да и я со своим двойником, не аннигилировали? — спросил Великий
Физик и сам же ответил: — Да потому, что барьер ирреальности переориентирует вектор времени!»
Казалось бы, картина мироздания
«Опять меня занесло не туда, куда надо!» — ворчал ученый, ерзая в своем вибрирующем кресле.
Интуиция подсказывала: цель ближе, чем когда-либо. Но УМ не признавал интуиции, поскольку она зачастую противоречила логике, а с его электронной точки зрения большего греха не существовало. Между тем, вопросы, которые задавал Великий Физик, все чаще носили интуитивный характер. И УМ отвечал на них одной и той же фразой:
— Вопрос сформулирован некорректно.
Чертыхаясь сквозь зубы, Великий Физик переводил задачу на язык формальной логики, но в ответ слышалось:
— Нуждаюсь в дополнительной информации.
И снова:
— Вопрос сформулирован…
Или:
— Нуждаюсь в дополнительной…
Переварив новые гигабайты информации, УМ упрямо повторял:
— Нуждаюсь… нуждаюсь… нуждаюсь…
Угроза тупика вновь замаячила перед Великим Физиком. И тут его озарило.
— Черт с ней, со Вселенной! — сказал он, приведя УМ в состояние шока (тот понял его слова буквально). — Ответь-ка, дружище, сохранились ли неисследованные области пространства?
— Сохранились, — мгновенно ответил УМ.
— Например?
— Начало геофизических координат.
— Что же ты молчал, дубина?! — взметнулся ученый. — Немедленно займись им!
Великий Физик не в первый раз доверился интуиции. И все же он стеснялся ее, сознавая, что УМ по-своему прав.
А проблема и впрямь выглядела одиозной, словно была позаимствована у древних фантастов: путешествие к центру Земли не раз обыгрывалось ими.
Вероятно, поэтому Великий Физик зашифровал ее туманным словом «интракосмос»
— внутренний космос. Непосвященному оно ни о чем не скажет, да и братья-ученые изрядно поломают головы, прежде чем разгадают его скрытый смысл.
Исследовать интракосмос ученый решил на всякий случай, для очистки совести — больно уж мало шансов было на то, что проселочная дорога, на которую он так опрометчиво съехал со скоростной магистрали, это и есть кратчайший путь к успеху.
«Узнаю, что там, за ближайшим поворотом, и обратно!» — успокаивал себя
Великий Физик.
Но случилось так, что «одиозная» проблема всерьез захватила ученого, а вскоре вызвала переполох в мире науки. Произошло это после еще одного, совсем уже
9. Число «Пи»
— Говоришь, ядро Земного шара полое и внутри скрыт разум? Но твои пояснения, все эти тензоры и биэралы, до меня туго доходят. Нельзя ли попроще?
— Когда мы с тобой сидели за одним школьным пультом, Абрагам, ты и то был сообразительней, — недовольно проговорил Великий Физик. — Ну, ладно, что с тебя взять… Знаешь хоть, что к началу двадцать второго века поверхностные залежи полезных ископаемых истощились?
— Положим, не к началу, а к концу, — поправил Седов.
— Это после того, как произвели ревизию заброшенных разработок и выскребли остатки. А затем приступили к поискам глубинных месторождений: бурили скважины вплоть до поверхности Конрада, отделяющей гранитный слой от более глубокого базальтового…
— Километров до тридцати?
— Даже до сорока. Иногда удавалось обнаружить богатейшие месторождения, но чаще колоссальный труд затрачивался впустую. Научное обеспечение было примитивным: сейсмические волны — эхо взрывов, а там гадай, граница раздела или трещина? И когда научились добывать сырье из космоса, от промышленного использования глубинных ресурсов отказались.
— Космические разработки слишком дороги, — заметил Седов.
— Дело не только в этом. Каждый старт ракеты истончал слой озона.
Восстанавливать его было сложно и недешево, не говоря уже о стоимости самих разработок в космосе. Железо, добытое таким способом, по цене приближалось к золоту. Пришлось расплачиваться за легкомыслие предков, живших по принципу: «после нас хоть потоп»! И это еще один убедительный повод реконструировать исторический процесс, — подчеркнул Великий Физик.
Преземш поморщился.
— Опять ты за свое!
— Не перебивай меня, Абрагам! Оставь свои вельможные замаш-ки! Г-м-м…
Так вот, около двухсот лет назад открыли акустическую сверхпроводимость, слыхал о ней?
— Нет, — признался Седов. — Наверное, что-нибудь вроде электрической сверхпроводимости?
— Вроде-вроде… — ворчливо передразнил Великий Физик. — Тогда уж вспомни и сверхтекучесть, она из того же ряда. Но вообще-то аналогии помогают проникнуть в суть явления. Природа нередко повторяется, у нее свои штампы.
И что любопытно, физика процессов может быть различна, а математическая модель одна и та же.
— Ну и что дала акустическая сверхпроводимость?
— Позволила геофизикам разработать и внедрить в практику более совершенные методы глубинной разведки полезных ископаемых.
Преземш начал терять терпение.
— Я сыт по горло, Павел. Сначала ты оглушил меня биэралами, теперь усыпляешь скучной лекцией. Какое отношение все это имеет к внутриземному разуму, если, конечно, он существует?