Алхимик Парцелиус
Шрифт:
Джинны шагнули к нему с протянутыми руками, но первым оказался молодой Азарк. Он выхватил у правителя колбу и хотел было опрокинуть ее содержимое в свою широкую глотку, однако Араджан успел остановить его.
— Ты того, не спеши! — осадил он своего молодого собрата. — Нам тоже оставь хоть по полглотка.
Азарк хмыкнул и поднес колбу к своим толстым, обветренным губам. Отпив самую малость, он протянул колбу Араджану.
Все джинны по очереди осушили колбу до самого дна. Каждому досталось так мало синей жидкости, что они даже не почувствовали
Поначалу ничего не происходило, но потом черные, лоснящиеся от жары тела гигантов начали потихоньку таять, становиться прозрачными. Наконец они превратились в облачка сиреневого пара и со свистом всосались каждый в свой кувшин.
Парцелиус радостно потер руки.
— Ютан, закрой пробки, да поплотнее, — приказал он. — А то еще джинны ненароком испарятся!
Гном так и сделал и заткнул кувшины пробками, прикованными к ручке каждого сосуда тонкой цепочкой. Он взял один из медных сосудов и с торжественным видом преподнес его лорду.
Парцелиус приложил кувшин к уху и прислушался. Внутри раздавалось какое-то невнятное бормотание.
— Пурган, слышишь меня? — спросил лорд. — Ну как, тебе там удобно?
Джинн неразборчиво что-то ответил.
— По-моему, он страшно рад и восторженно благодарит своего повелителя, — предположил Ютан.
— Я тоже так думаю, — широко улыбнулся Парцелиус. — Теперь я, пожалуй, отдохну, а потом ты откроешь… Ох! — Он застыл на месте с вытаращенными глазами, а потом разразился проклятиями. — Опять я все перепутал, — простонал он и схватился руками за голову. — Ах, я несчастный! — Успокоившись, он объяснил удивленному Ютану: — Понимаешь, совсем из головы вылетело, что нельзя было превращать джиннов в пар!
— Так я сейчас снова открою кувшины! — предложил Ютан.
— Открою! — передразнил его горбун. — Ишь, разбежался! А что толку-то? Кувшины теперь должны пролежать не меньше двухсот лет на дне моря или, на худой конец, глубокого озера. Если спустя два века эти сосуды кто-нибудь разыщет и откроет пробки, то только тогда на свет появятся самые настоящие джинны, умеющие и летать, и выполнять желания своего хозяина. Так написано в книге Белой магии. И как это я мог такое забыть?
— А если джиннов сейчас освободить?
— Можно и сейчас, только ничего хорошего из этого не выйдет. Они так и останутся сиреневыми облачками. Парообразных джиннов, видишь ли, надо выдерживать в закрытых кувшинах, словно вино, и только после этого в них вызревают волшебные свойства. И держать кувшины надо все это время в темном и прохладном месте. А на Востоке жарко, и потому в книге Белой магии рекомендуется их погружать на дно морей. Понятно теперь?
Ютан озадаченно почесал затылок, а затем взял в руки по кувшину и направился к воротам.
— Ты куда? — закричал Парцелиус, хватая его за плечо.
— Как куда? — удивился гном. — Иду к озеру. Чем раньше джиннов бросишь в воду, тем раньше их оттуда можно будет достать.
— Это верно, — согласился алхимик. — Но два века — уйма времени. Джинны могут обидеться и так разозлиться, что с ними потом сладу не будет. Еще разнесут мой замечательный город по камушкам! Пожалуй, я что-нибудь придумаю. У меня на родине в Италии некоторые хитрецы умели за одну ночь из свежего виноградного сока делать бурду, которую некоторые неразборчивые покупатели принимали за старое вино. Может, и к джиннам этот рецепт подойдет?.. Ладно, отнеси пока все кувшины ко мне в лабораторию. Я их ночью поставлю на медленный огонь и кое-что в них добавлю для крепости… Только рот держи на замке, ясно?
Ютан поклонился и побежал выполнять приказ хозяина. Сердце его бешено колотилось. Он никак не мог уразуметь, как это громадины джинны превратились в облачка пара. «Похоже, Парцелиус — на самом деле великий волшебник, — думал он. — Только что-то не очень удачливый… Жалко ведь джиннов!»
Когда все кувшины оказались во дворце, Ютан постарался незаметно ускользнуть в ворота, но Парцелиус его там словно бы поджидал. Поглядев на гнома оценивающим взглядом, он задумчиво произнес:
— Уж больно ты мал ростом, Ютан, для слуги такого большого вельможи, как я. Надо тобой как следует заняться. Хочешь, сделаю тебя ростом с Дола?
Гном в ужасе рухнул на колени и умоляюще сложил дрожащие руки:
— Пощади, господин! Что плохого я тебе сделал? Уж лучше увеличь Дрома, он только спит и видит, как снова стать железным великаном!
— Хм-м… я сам об этом подумывал. Только что-то Дрома нигде не видно. Сбежал он, что ли, после вчерашнего?
«Я бы тоже на его месте сбежал», — хотел было крикнуть Ютан, но вовремя удержался. Еще раз склонившись до земли, он жалостливым голосом произнес:
— Ну на что тебе гном-великан, лорд Парцелиус? Я же тогда во дворец и войти-то не смогу. А кто тебе еду будет наверх приносить? У Олра руки корявые, он все роняет…
Парцелиус задумался. У него просто руки чесались сотворить до ужина еще хоть одно небольшое волшебство, но гном был прав. Великану во дворце делать было нечего.
— Ладно, — кивнул он. — Встань, не буду делать из тебя громадину.
Ютан с радостным криком бросился к его ногам, но алхимик продолжил:
— А пожалуй, попробую я на тебе кое-какие превращательные способы. Есть такие порошки да жидкости, что ты и в птицу можешь превратиться, и в жабу или даже в земляного червя… Ты чего плачешь, небось от радости? Не спеши, может, у меня и не все сразу выйдет. Дело-то для меня новое, всякое может поначалу случиться…
Ютан взвизгнул и, вскочив на ноги, понесся куда глаза глядят. Уткнувшись в каменную стену, он попытался взобраться на нее, да не тут-то было. Тогда гном схватил стоявшую у стены лопату и начал стремительно рыть подкоп. Парцелиус и моргнуть не успел, как гном исчез под землей.
— Нервный он какой-то, — пожал плечами алхимик. — Надо будет в следующий раз напоить его успокоительной жидкостью. Эй, Изгор!
В ворота как раз входил один из троллей, держа на широком плече связку дров для дворцовых каминов.