Алхимик
Шрифт:
— перед вам — один из владетельнейших монархов этих мест, — произносит он трубно. — Никакой смертный король не сравниться со мной, ибо я — Король Чума.
Эд чувствует, как его сердце замирает, точно чья-то рука с силой сжимает его. Король Чума. Спичка упоминал о нём, правда говоря, что его давно не видели и даже Алина писала о нё, пересказывая городские легенды. Из всех, кого можно повстречать в этом проклятом месте, Король Чума — едва ли не самый плохой вариант.
Под сухой стук каблуков, Эд входит в холл. Жестом его приглашают за стол. Заняв свободный табурет, он садится напротив жутковатой троицы, которая вблизи выглядит ещё более отталкивающей. Старик, облачённый
— Выпей за короля, — сипит стрик. Его голос похож на шипение куска мяса на раскалённой сковороде. Под внимательными взглядами Эд протягивает руку к кружке. Сердце колотится так, что кажется вот-вот разорвётся.
— Я здесь по делу, — говорит он, замерев. — Если Вашему Величеству будет угодно его выслушать.
— По делу? — саркастично интересуется Король Чума. — И какое же дело привело тебя сюда?
— Я ищу… — начинает было Сол, но его прерывают. Толстая женщина визгливо хохочет, сотрясаясь всеми складками своего необъятного тела. Просторное платье на ней грубо смётано из нескольких меньших по размеру.
— Все вы ищите здесь одного — наживы. Всё что вы, глупцы, хотите — обогатиться за счёт мертвецов и беглецов. Богатство или смерть — что ты выберешь?
— Я пришёл не грабить, — так спокойно, как только может, произносит Эд. Это провоцирует его собеседников — они истошно смеются, стучат по столу кружками, хлопают себя по бёдрам.
— Не грабить? — наконец спрашивает Король. — Зачем же тогда?
— Я ищу человека, — Эд убирает руку, надеясь, что про стакан его собеседники пока забыли. — Монахиню Ордена Скорбящих Сестёр. Кому как не Вашему Величеству, знать о её нахождении.
Троица замолкает, уставившись на Эда зло и пристально. Кажется, ещё немного и они бросятся на него.
— Ты спрашиваешь нас об этой мерзости? — голос Короля кажется доброжелательным, но в этой доброжелательности легко различить ненависть и отвращение.
— У вас нет причин любить плакальщиц, — кивает Сол. — Но вы — истинные хозяева этих владений.
Король Чума кивает, затем вдруг отрицательно машет головой.
— Нет. Не я. Красная Смерть потеснила Чёрную. Моя власть уже не так безгранична и всеобъемлюща. Но ты прав — кому как не мне знать, где твоя плакальщица.
— Ваше Величество скажет мне?
Распялив широкую пасть, Король долго и раскатисто смеётся. Смех этот звучит отвратительно и зло, а зияющем провале та можно видеть чёрное, гниющее нутро чудовища. Оно словно наполнено доверху дурной кровью, тёмной и полной паразитов.
Легенды говорят, что Король Чума появился в те дни, когда первые сёстры-плакальщицы и братья-гробовщики встали на борьбу с жуткой болезнью. Зараза избрала себе носителя — Тим Шарманщик, бродячий артист из Уайтчепела, принёс чуму домой, где заразил старика отца и жену. Надежд на спасение не было, но Тим решил опробовать иной путь — он обратился к самой болезни, моля спасение от жуткой и неминуемой смерти. Таковое было ему дано — но за ужасную цену. Он и его семья обратились в чудовищ, материальные воплощения Чумы, ни живые, ни мёртвые, единственной целью которых стало распространение заразы. Больше года они внушали ужас простому народу, пока, наконец, небыли пойманы чёрными мундирами и сожжены в подвалах епископата. С их уничтожением эпидемия пошла на спад и вскоре завершилась. Но спустя пятнадцать лет, когда Чума
Эти строки молнией проносятся в голове Сола. Алина знала о Короле, писала о нём. А теперь, возможно, повстречалась лично.
— Выпей за меня, — требовательно провозглашает монстр. — И я расскажу тебе.
Костлявый палец указывает на медную кружку.
— Я не стану пить, — Эд чувствует, что бледнеет.
— Тогда ты не узнаешь о судьбе своей монашки.
— Судьбе? — Эд не отводит взгляда. — Она мертва?
— Увы, нет, — скулит толстуха. — Живёхонька. Ты ведь говоришь о той, что пришла из тех же мест, что и ты? Она одна выжила. Остальные быстро увяли.
— Пей, — Король неумолим. — Не разделив со мной хлеба и вина, ты не можешь быть моим гостем.
— Если я выпью, ты скажешь мне? — Эд поднимается на ноги. Властный кивок служит ему ответом. Сол протягивает руку к кружке.
— А если откажусь?
— Мы силой вольём его тебе в глотку, — сипит старик. От копоти и чада в комнате тяжело дышать. Потемневшие и облупленные фигурки ангелов смотрят с резных обломков слепо, их улыбки — жуткие гримасы.
Эд резко подхватывает кружку, опрокинув её содержимое в себя. К его удивлению это оказывается вино — неплохое к тому же, и довольно крепкое.
— За Короля Чуму! — он с силой бросает кружку об пол. — Трижды сожжённого и вновь возродившегося!
— За Короля!!! — подхватывают старик и толстуха жутким скрипящим воем. Тим Шарманщик стоит напротив Эда, самодовольно скалясь.
— Дело сделано, — наконец произносит он. Эд так не считает:
— Монахиня. Ты обещал.
Монстр кивает:
— Монахиня… Как по мне — слишком много желающих спасти эту полуженщину. Ты опоздал, незваный гость. Твоя пташка тмилась в подвале этого самого дома, запертая с остальными. Две ёё подружки здорово скрасили нам вечер, а она… Она нашла лазейку и бежала. Прежде чем я успел вернуть её, некто встретил её и забрал с собой. Прочь из моих владений. Живую. Невредимую. Я долго горевал о потере.
Эд тяжело дышит, стараясь обуздать чувства обуревающие его:
— Кто её забрал?
— Этого я не знаю. Знаю только, что и этого оборванца его холуи звали «королём», но чаще — «генералом».
— Ну что же, спасибо за ответ, ваше величество, — кивает Эд. — Одну лишь услугу хочу просить у вас. Я хочу пожать вашу руку.
Жуткий хохот разносится вокруг — просьба Сола изрядно веселит троицу. Тем временем он осторожно опускает руку в карман.
— Ну что же, — отсмеявшись, скрипит Король. — Давно я не обменивался рукопожатием с живым. Вот моя рука.
Он протягивает костистую ладонь Эду. Тот отвечает на рукопожатие, с силой сжимая твёрдую, как дерево, руку монстра. Второй рукой он выхватывает и кармана нож и резким движением поддевает большой палец Короля. Не отпуская руки он с силой полосует ножом по пальцу. Тим ревёт — скорее от гнева, чем от боли. Палец поддаётся легко, словно бумажный. Подхватив его, Эд тут же разворачивается и бросается прочь. Вслед ему летят гневные вопли и жуткий вой.
— Выйди вон! — хрипит Сол, когда Спичкина голова показывается в приоткрывшемся дверном проёме. — Сколько тебе говорить!