Алхимик
Шрифт:
— Поворачивайте налево на Юстон-роуд, — сказала она, стараясь оставить между собой и зданием максимально большое расстояние.
Снова откинувшись на спинку сиденья, она закрыла глаза и глубоко задумалась. Табита Донахью досконально знала все средства защиты. Очищение. Соль. Квадрат Лумиела. Умение вызывать зрительные образы. Заклинания. Но одного она не делала. Строго говоря, она презирала это. И именно сейчас, решила Монти, все можно пустить в ход.
Она снова обратилась к водителю:
— Не знаете ли вы, случайно, церковь, которая открыта всю ночь?
122
Суббота, 10
— Сущий муравейник. В часовне они варят суп для бездомных. Кухня никогда не закрывается.
Об этом сообщил Монти водитель, и с его помощью она пришла к мысли провести ночь в Божьем доме. В странной компании церковника с волосами, завязанными в конский хвост. Он всю ночь ходил меж скамеек, на которых спали несчастные души, и молился за них. Но наступало утро, ее отец по-прежнему был во вражеских руках, а мать человека, которого она любила, погибла.
Она села в поезд на Чаринг-Кросс и без остановок доехала до Танбридж-Уэлс, а дальше на такси добралась до той кентской деревушки, в которой располагалась сельская резиденция сэра Нейла Рорке. Ворота были открыты, а гравийная дорожка, окаймленная лавровыми кустами, изгибаясь вела к дому, которого не было видно с дороги. Здесь, после первого поворота, она решила дальше идти пешком, потому что дом появился примерно в ста ярдах впереди, окруженный аккуратным газоном, в центре которого лежал небольшой пруд в восточном стиле.
Именно это зрелище она и ожидала увидеть после того, как пару недель назад просматривала журнал «Хэлло!», — внушительное, пусть и несколько холодноватое в своем совершенстве поместье. Фасад был выдержан в георгианском стиле, квадратный, с продуманными пропорциями — серые стены, черепичная крыша и элегантный белый портик. Рядом с крыльцом стоял небрежно оставленный могучий «ренджровер», и Монти пришлось обогнуть его.
Когда она подходила к крыльцу, из дома донесся отчаянный собачий лай. За последние несколько минут небо потемнело, и ледяной ветер вздымал вокруг нее хлопья снежной крупы. Отчетливо понимая, что ее появление может оказаться неожиданностью, она с силой нажала кнопку звонка.
Лай тут же усилился, и вслед за ним она услышала знакомый баритон, гаркнувший:
— Бартоломью! Симеон! Сидеть! Сидеть!
Дверь открылась, и перед ней предстал сам сэр Нейл Рорке в шелковом кашмирском халате до колен, черных кожаных домашних туфлях; с трудом сохраняя равновесие, он придерживал за ошейники двух огромных игривых щенков мастифа.
Какое-то беглое мгновение на лице его сохранялось откровенно неприязненное выражение, и Монти предположила, что он был раздосадован неожиданным вторжением в уединение его уик-энда. Внезапно она вспомнила один из заголовков в «Хэлло!»: «При всей своей занятости бизнесом и благотворительными мероприятиями, большую часть года мой муж проводит в путешествиях. И мы стараемся, чтобы наш сельский дом оставался для нас святилищем».
Прежде чем она успела в полной мере осознать происходящее, все следы неприязни на лице
— Мисс Баннерман! Какой приятный сюрприз!
— Примите мои искренние извинения за то, что я нарушила ваш уик-энд, сэр Нейл.
— Отнюдь! Всегда рад видеть вас, моя дорогая. Прошу вас, заходите.
Собаки было начали снова гавкать, и он цыкнул на них, чтобы они замолчали.
— Вы должны простить мой внешний вид. Я только что принимал ванну и собирался, переодевшись, посетить местное благотворительное общество.
Холл был выложен каменными плитами, покрытыми персидскими коврами, на дубовых панелях стен висели гобелены, картины маслом и зеркала в резных рамах; широкая изящная лестница вела наверх. Он прикрыл двери и отпустил собак, которые тут же стали восторженно прыгать вокруг Монти, едва не сбив ее с ног.
— Тихо! — снова гаркнул хозяин. — Бартоломью! Симеон! Место!
Но псы, похоже, приняли его слова за приглашение к игре, и оба одновременно стали прыгать на него, отчего хозяин чуть не потерял равновесие. Ковер пополз у него под ногами, и он нашел спасение у ближайшего надежного предмета — стойки для зонтов мореного дерева. Прислонившись к ней, он поднял руки пригладить вьющиеся волосы. При этом халат на мгновение сполз с одного плеча, и Монти, к своему удивлению, увидела ряд вытатуированных букв и цифр, примерно в четверть высотой и два дюйма шириной, кожа вокруг представляла собой рубцовую ткань, словно их выжгли раскаленным железом.
— Ах вы, проклятые псы! — весело сказал Рорке. Он поправил халат, делая вид, что ничего не произошло. — Чай, кофе — или стаканчик шерри?
— Кофе.
Он провел ее через комнату, облик которой она тоже узнала по публикации — мебель, прекрасный письменный стол, элегантная обстановка, на мраморной каминной полке — россыпь рождественских карточек. Она снова удивленно подумала о странной отметке на плече Рорке, но, поняв, что это могло быть, содрогнулась: клеймо концентрационного лагеря.
Она села на диван. Нацисты клеймили всех евреев. Должно быть, в Рорке была еврейская кровь. Да, подумала она, темные вьющиеся волосы и тяжелое лицо явно придают ему семитские черты. Но был ли он достаточно большим, чтобы оказаться в лагере? Сейчас ему пятьдесят с лишним — шестьдесят с небольшим. Да, он мог быть ребенком.
Ее отвлекло звяканье телефона, словно трубку подняли или опустили. Но она сосредоточенно размышляла, с чего начать, чтобы ввести сэра Нейла в курс дела. Она вынула из сумочки диктофон и отмотала ленту к началу.
Несколько минут спустя Рорке снова появился, извинившись за отсутствие жены. Он успел переодеться в костюм с полосатой рубашкой и нес поднос с чашечками кофе и печеньем.
Поставив поднос, он вскинул брови при виде диктофона, после чего, расслабленно опустившись на противоположный диван, наклонился вперед и пододвинул гостье чашку кофе, молоко и сахар.
— Итак, моя дорогая, — с добродушным юмором сказал он. — Вы явились интервьюировать меня?
Монти сдержанно улыбнулась. Нервы у нее были на пределе.