Алхимик
Шрифт:
Он навинтил крышечку и сунул пустую канистру обратно в рюкзак, чувствуя, как к нему возвращаются силы.
— Вы были правы, мне в самом деле стоило попить. — В упор посмотрев на Рорке, он развернулся и пошел ко входу в пещеру. По мере его приближения свистящий визг радиопомех превратился в сущую какофонию, а навстречу ему из пещеры ползло зловоние. Летучие мыши, с отвращением понял он. Пещера внутри кишела ими. Он видел, как они летают, слышал, как они шуршат перепончатыми крыльями, пищат и взвизгивают.
Сама эта пещера была маленькой и невзрачной; это не она, подумал Коннор, не может быть.
Эта пещера была огромной. Куда больше, чем она показалась ему от входа. В тридцать, сорок, может, в пятьдесят раз больше. Ни одно из беглых описаний не могло дать даже отдаленного представления о ней. В ней стояла величественная тишина кафедрального собора, но размеры пещеры многократно превышали любой собор или вообще любое здание, которое ему доводилось видеть в жизни. В нем гнездились и летучие мыши, но они обитали где-то высоко, и их писк был неслышен.
Каждый дюйм пространства стен, которое открылось его взгляду, украшали резные символы и иероглифы, а на каменном полу была вырезана пентаграма тридцати метров в поперечнике. В центре его стоял величественный каменный трон. Трон Облеченного, вспомнил Коннор из прочитанных им текстов.
Свет был тусклый, и сумерки быстро сгущались. В дальнем конце пещеры ряды каменных возвышений образовывали что-то вроде аудитории, уходившей кверху подобно амфитеатру.
Он чувствовал присутствие мощи, силы поистине демонической, более холодной, враждебной и зловещей, чем всё, с чем ему доводилось сталкиваться. Кожа на голове пошла мурашками от страха, и он поежился; влажная от пота рубашка прилипла к спине. Ему было холодно, жутко холодно. Он сделал несколько осторожных шагов вперед. Вот она, Пещера Демонов. Место, где состоялась последняя битва. Где, в соответствии с легендами, Бог нанес поражение и изгнал Сатану. И где демоны ждут, когда придет их время и вернется свергнутый Хозяин.
Рорке прошел мимо него и остановился на краю пентаграммы. Он извлек из сумки церемониальный меч, открыл круг, вошел в него и, повернувшись, тем же мечом закрыл его. Коннор смотрел, как Рорке направился к каменному трону, сел, затем неторопливо распаковал принесенные с собой предметы и расставил их вокруг себя. Золотое кадило. Золотой церемониальный кинжал. Дароносица. Еще несколько сосудов. Анкх, крест с петелькой наверху.
— Принес свои игрушки с собой, Рорке, — крикнул он; голос его звучал не так уверенно, как ему хотелось бы.
— А что ты принес с собой, Моллой? — спокойно ответил Рорке, разжигая благовония. — Какое у тебя секретное оружие?
Коннор был уверен, что во Вселенной есть огромная сила энергии, которая собирается в определенных местах, и ею можно управлять. Именно этим и занимались Рорке и его последователи. Он-то знал, что все их ритуалы были сущей ерундой, плясками мумбо-юмбо. Просто средством сфокусировать их мозги, вот и все.
В наступившем молчании он посмотрел на Рорке. Много лет назад в этой пещере произошла битва — сражение
Добро должно снова победить. Секрет таится в Библии; он спокойно и ненавязчиво лежит в ней, и любой может его увидеть и понять.
— Достоинство и благородство, — наконец сказал он. — Вот во что я верю.
Рорке встал и медленно, не выходя из круга, подошел так, чтобы оказаться с ним лицом к лицу. Его лицо лоснилось от жира, волосы, мокрые и свалявшиеся, падали на лоб.
— Достоинство, Моллой?
— Да, Рорке. Я верю в него. Это мое оружие.
Лицо Рорке исказила презрительная усмешка, которая тут же исчезла.
— Ты знаешь, Моллой, — тихо сказал он, — любой уверен, что сможет справиться с этим — с той силой, которой ты пытаешься лишить меня этим вечером.
Коннор промолчал.
— Давным-давно я тоже думал, что смогу. Я действительно считал тогда, что это вопрос о противостоянии добра и зла. Но в этом мире больше нет понятия «добро против зла», — продолжил Рорке. — Добро против зла стало плохоепротив зла. Ты пытаешься это изменить, но в конечном счете изменишься ты сам, Моллой. Власть портит, а абсолютная власть портит абсолютно. Великие люди почти всегда — плохие люди.
Коннор продолжал смотреть на него.
— Это так ты все объясняешь, Рорке? Так ты оправдываешь убийство моего отца и моей матери?
Рорке пожал плечами:
— Это все вопрос перспективы. Для тебя мои действия — зло; я же смотрю на них как на необходимость для большего добра. Все зависит от точки зрения, Моллой. Ты смотришь на меня и видишь монстра; я же смотрю в зеркало и вижу джентльмена. — Он улыбнулся. — Но мне очень жаль, что мы не можем вместе работать. Честное слово, жаль. Ведь под кожей у нас кроется одно и то же.
Он повернулся и в молчании пошел обратно к своему трону. Коннор, глядя, как Рорке занимает место на троне, на долю мгновения почувствовал укол сомнения. Будь осторожен. Рорке ведет свою игру; великий мастер хочет найти щель в стене твоего гнева — и добиться успеха.
Он ее почти нашел.
Ты подонок.
Коннор видел свечение заходящего солнца, которое бросало последние лучи в зев пещеры. Три-четыре минуты, вот и все — начнет смыкаться темнота. Коннор чувствовал напряжение, висящее в воздухе. Его мысли были полны Монти. В последний раз он видел ее почти двадцать четыре часа назад.
Он сел на каменный пол. Голова Рорке была обрамлена рамками входа, в котором еще виднелся кусочек неба. По обе стороны от Рорке тянулись тонкие струйки дыма благовоний. «Камера, — вспомнил он. — Надо сделать фотографии, пока тут еще есть остатки света. И я смогу доказать миру, что такое место действительно существует».
Он незаметно извлек камеру из кармана, легким движением поднес к глазу видоискатель, поймал Рорке в центр кадра и нажал на спуск. Камера резко дернулась в его руках, словно кто-то ударил по ней. Донесся запах горящей пластмассы, верхняя часть камеры раскалилась докрасна и плавилась на глазах.